под которой не устыдились подписать свои имена Чевкин, Игнатьев, граф Эдуард Баранов, князь Голицын (Владимир Дмитриевич) и Грейг. Правда, подписались они непосредственно под «заключением», в котором прописано, что они, «выслушав все вышеизложенные факты и сведения…» (то есть всю дребедень, сочиненную генерал-майором Яковлевым под руководством князя Барятинского), признали заслуживающими внимания четыре пункта, изложенные далее в нескольких строках. Достаточно взглянуть на эти четыре пункта, чтобы убедиться в ничтожестве результата столь громко учрежденной Комиссии. По всем этим пунктам уже неоднократно давались объяснения и возражения; содержание их уже избито до пошлости; и, несмотря на это, государь все-таки, отдавая мне записку, выразился в таком духе, как будто в самом деле заключается в ней что-то новое, чем министерство может воспользоваться. Опять приходится мне (в который уже раз) представить объяснения. Судя по просмотренному уже мною началу этого обвинительного акта, полагаю, что нетрудно будет опровергнуть все обвинения.
Сегодня займусь продолжением чтения записки и постараюсь не портить себе крови этим чтением. Напротив, я должен даже радоваться тому, что целый ареопаг, собранный под председательством лица, открыто заявившего себя моим противником, с целью нанести удар моему 12-летнему управлению, не мог отыскать никаких других обвинений, кроме пустых укоров, которые приводятся в записке князя Барятинского на основании извращенных фактов, недобросовестно подобранных цифр и каких-то измышлений бездарного генерала Яковлева.
31 июля. Вторник. Вчера съездил в Красное Село совсем напрасно: учение по случаю дурной погоды отменили. Сегодня утром был в Царском Селе для доклада, после которого отправился с государем в Кронштадт. Его величество осматривал некоторые суда, в том числе фрегат «Светлану», на котором плавал два года великий князь Алексей Александрович, и новую императорскую яхту «Держава», только что выстроенную, с роскошной отделкой. Государь посетил также Константиновскую батарею. Возвратились мы в Петербург в седьмом часу вечера.
15 августа. Среда. Две недели не открывал я своего дневника. Решительно не было времени за беспрерывными разъездами, маневрами и разными хлопотами. Теперь нужно мне некоторое напряжение памяти, чтобы записать происходившее в эти две недели. Постараюсь припомнить, что могу.
1 августа, среда – Военный совет.
2-го, четверг – доклад в Царском Селе; остаюсь там к царскому обеду; прогулка с дочерью [Елизаветой] в Павловск.
3-го, пятница – опять в Царском Селе; после раннего обеда у дочери отправился на лошадях с адъютантом Пущиным через Красное Село и Ропшу в Лопухинку – сборный пункт Императорской главной квартиры по случаю маневров.
Маневры в нынешнем году были довольно продолжительны (всего 11 дней), хотя и с промежутками для отдыха. Войска были разведены далеко, до самого Ямбурга и до морского берега. В первый день, 4 августа (суббота), происходили только
