но я должна это сделать.
«Сейчас ты вернешься обратно, – говорю я себе, примешь душ, сделаешь кофе, съешь бутерброд, оденешься и поедешь в университет. В твоей квартире никого нет, Ангелина. Это все твои очередные выдумки. Как с демоном».
Демон, сидящий в моей голове, каркающе смеется и обещает прийти ночью, чтобы доказать – он не выдумка. Я вспоминаю его белое лицо с прорезями для глаз и крепко сжимаю кулаки – так, чтобы ногти впились в кожу. Боль отрезвляет. И я все-таки захожу в свою квартиру, держа в одной руке все тот же нож, а в другой – корзину, словно щит.
Демон снова хохочет и говорит, что нож мне ни к чему – я все равно не смогу пырнуть им живого человека. Мертвого, если уж на то пошло, – тоже. Я не охотник, я добыча. Я создана для того, чтобы на меня охотились.
С трудом я прогоняю детский кошмар прочь и с гулко бьющимся сердцем, которое, кажется, застряло где-то в горле, обхожу все три комнаты и кухню, не забывая проверить ванную, туалет и кладовую. Я открываю шкафы, заглядываю под кровати, осматриваю каждый угол. Никого нет.
Лишь убедившись в этом, я спокойно выдыхаю. В своей крепости я одна. Я включаю Билли Айлиш и варю кофе в медной турке так, как учила мама. По квартире разносится приятный успокаивающий аромат, и, хоть мне кусок в горло не лезет, я заставляю себя выпить чашку кофе и съесть наскоро сделанный бутерброд. А затем иду в душ – я все еще успеваю помыть перед учебой голову. При этом я оставляю дверь ванной комнаты открытой – на всякий случай и пою в душе. Это тоже меня успокаивает.
Из ванной я выхожу в расстегнутом махровом халате и иду в свою комнату. Там халат падает на пол, я переступаю через него и подхожу к зеркальному шкафу, разглядывая себя. Я из тех, кого нельзя назвать яркими, я словно разбавлена водой – от кончиков ресниц до кончиков пальцев.
Золотисто-ореховые глаза, светлая нежная кожа почти фарфоровая, на которую плохо ложится загар, зато есть россыпь веснушек, карамельно-русые волосы, потемневшие от воды и разметавшиеся по плечам, тонкая фигура, которая мне не нравится. Мне всегда хотелось быть женственной и изящной, как Алиса, чья грудь – зависть всех девчонок из группы, но во мне слишком много неловкой девичьей хрупкости и угловатости. Я из тех людей, которые не могут похвастаться успехами в спорте, ловкостью и силой.
Мама называет меня Веточкой. Раньше мне это нравилось, а теперь – нет. Веточку легко переломить, а я хочу быть прочной, как железный прут.
Я осматриваю себя с ног до головы и задумчиво касаюсь груди ладонями – мне хочется, чтобы она была такой, как у Алисы. Пышной и высокой. Внезапно мне приходит в голову странная мысль, которой не должно было и быть. Будоражащая. А что я буду чувствовать, если грудь будут накрывать не мои руки, а его, Поклонника?
Я почти вижу, как за спиной появляется незнакомец, прижимает меня спиной к груди и повторяет мой жест – ласково дотрагивается до груди и слегка сжимает. Пульс учащается, но я прикрываю глаза, прогоняя то ли видение, то ли фантазию.
Что за глупости? Не знаю, зачем я думаю
