актрисы Художественного театра воспел в своем рассказе один из «Серапионовых братьев». Язычок у Пыжовой был тонкий и острый, как лезвие бритвы, которая почему-то называется безопасной. А о пыжовском нраве следовало бы сказать приблизительно те же слова, что сказал Пушкин о комедии Бомарше:
Откупори шампанского бутылку
Иль перечти «Женитьбу Фигаро».
Основным призванием Ольги Пыжовой стала педагогика. Она преподавала актерское мастерство в студии Евгения Вахтангова, Театре-студии имени Ермоловой. С 1924 года сосредоточилась на ГИТИСе. В 1939 году Ольга Пыжова первой из советских актрис получила звание профессора по кафедре актерского мастерства. С 1942 года преподавала во ВГИКе, вместе с мужем Борисом Бибиковым возглавляла актерскую мастерскую.
Вот такая выдающаяся творческая и супружеская пара вырастила, выпестовала и проводила в кинематограф Вячеслава Тихонова. Впрочем, как читатель убедился чуть выше, не только его.
Автору этих строк посчастливилось общаться со многими учениками Бибикова и Чижовой. С некоторыми я поддерживал и дружеские отношения.
Спрашиваю однажды Куравлева:
– Леонид Вячеславович, а почему вы всегда так неохотно идете на контакт с прессой?
– Не обижайся, – ответил он. – Но мне с вашим братом журналистом чаще всего говорить не о чем. Они же поголовно не знают, кто такой Бибиков. А ведь это один из лучших советских педагогов. Он мог видеть в своих учениках то, что другим было недоступно. Скажем, я лично очень скромно вел себя на курсе, совсем не по-актерски. Да и сама учеба давалась мне весьма затруднительно. В какой-то момент я был уже на грани исключения. Очень многие во ВГИКе считали, что я профнепригоден. Только Борис Владимирович настоял на том, чтобы меня оставили, и в конце концов сделал-таки из меня актера. Уже став известным, я часто навещал Бориса Владимировича. Мне было важно посидеть рядом с ним, помолчать, послушать его. В том общении с учителем я всегда черпал для себя что-то очень важное, нужное, вдохновляющее. «Биб» для многих из нас был не только учителем, но и родителем. А для меня он – Бог.
Надо ли педалировать здесь то обстоятельство, что и для Тихонова профессор Бибиков тоже значил больше, чем обыкновенный преподаватель киновуза? Ведь если бы в победном 1945 году Бибиков не выказал участия к плачущему неудачнику, не выслушал того, не дал возможность проявить себя, то как знать, пошел бы ли Слава на вторичный штурм ВГИКа.
«Борис Владимирович всегда привносил в свои занятия с нами особый дух МХАТа, идеи и мысли Станиславского, – вспоминал Тихонов. – Он бывал с нами в меру строгим. Случалось, сердился и даже в сердцах покидал аудиторию. Девочки, его любимицы, во главе с Катей Савиновой бросались за ним, уговаривали, просили за всех нас прощения. Сценки те выглядели наивно, почти по-детски, однако Бибиков всякий раз смягчался и возвращался. Он не очень щедро раздавал похвалы, особенно прилюдно. Часто
