посмотреть ей в глаза.
Джианна потупила взгляд, ее нижняя губа задрожала.
– Папа говорит, что я больше не могу участвовать в программе.
– Почему?
Она переступила с ноги на ногу. Мое сердце пропустило удар, когда я заметил ее красные кеды. Десятилетняя Тэйт была в таких же в нашу первую встречу.
Вновь взглянув на лицо Джианны, я увидел, как она замешкалась, прежде чем ответить.
– Папа говорит, что это обижает моего брата.
Я оперся локтями на колени, склонил голову набок, разглядывая ее, и предположил:
– Потому что ты одержала победу над своим братом в гонке на прошлой неделе?
Она кивнула.
Конечно. Джианна победила всех на прошлой неделе, а ее брат… брат-близнец… покинул трек в слезах.
– Он сказал, что мой брат не будет чувствовать себя мужчиной, если я продолжу соревноваться с ним.
Я прыснул от смеха, но быстро собрался, заметив, как девочка нахмурилась.
– Это несмешно, – всхлипнула она, – и нечестно.
Покачав головой, я достал рабочее полотенце из заднего кармана и протянул Джианне, чтобы она утерла слезы
– Держи.
Затем откашлялся, наклонился и тихо произнес:
– Послушай, сейчас ты этого не поймешь, но запомни на будущее. С годами твой брат будет совершать множество поступков, чтобы почувствовать себя мужчиной, только это не твоя проблема. Поняла?
Она слушала с застывшим лицом.
– Тебе нравятся гонки? – спросил я.
Джианна быстро кивнула.
– Ты делаешь что-то плохое?
Она отрицательно покачала головой; ее низко заплетенные хвостики качнулись.
– Разве ты должна бояться заниматься любимым делом просто потому, что побеждаешь, а остальные неспособны это пережить? – продолжил настаивать я.
Ее невинные серо-голубые глаза наконец-то посмотрели на меня. Вздернув подбородок, Джианна покачала головой.
– Нет.
– Тогда тащи свою попу на трек, – скомандовал я, повернувшись к трассе, по которой мчались карты. – Ты опаздываешь.
Она расплылась в широченной улыбке и, полная радости, побежала к входу на трек. Но затем остановилась и резко обернулась.
– А как быть с папой?
– Я разберусь с твоим папой.
Джианна снова лучезарно улыбнулась. И мне пришлось силой подавить собственную улыбку.
– О, и еще: мне нельзя тебе об этом говорить, – лукаво сообщила она, – но моя мама считает, что ты красавчик.
После этого девчонка развернулась и помчалась к машинам.
Великолепно.
Я неуклюже выдохнул, прежде чем оглянулся на скамейки, где сидели мамы. Джекс назвал бы их зрелыми хищницами, Мэдок с ними пообщался бы.
Ну, до того как женился, во всяком случае.
