ведь… Как ты мог вообще любить Агню? – скривилась она, будто мы вспомнили о чём-то смердящем…
Я пожал плечами:
– «Как»?… Так. Не знаю, любил, вернее, я так думал… – хотелось самому понять это. – Но… я не замечал. Я не считал, что… что надо… что стоит… Я не пытался разбираться в её душе… Я об этом вообще не размышлял. Пока гром не грянул. Тогда стало поздно. И ничего не сделал. Знал уже о ней всё, но… ничего не сделал.
– Простил, наверное? – спросила Авилла.
– Нет… я… я просто… просто перестал об этом думать. Просто забыл. Это стало как-то неважно. Удобно, что она оставалась, не надо новую искать…
– Вот это ты договорился! Ты… отказываешь любимой женщине в присутствии в ней души? Так что ли?
Я вздохнул:
– Нет, ну я… Нет… я не считаю, что у неё её не было. Была, надо думать, как и у всех. Но мне она не была важна. Мне всё представлялось просто с ней.
– Просто. Да, несложно. Только страшно оказалось.
Авилла покачала головой, продолжила свой путь по траве, подол отяжелел, вымок от росы…
– Ты… теперь я понимаю… как… Ты потреблял их, пользовался, и… Это так и было?
– Когда ты говоришь, звучит как-то ужасно, словно я высокомерное холодное чудовище. Но… получается так, – что она меня распинает, мировая Совесть, понимаешь ли…
– Конечно так, ты царевичем рос. Мы все такие, – сказала она, легко пожав плечами.
– И все, кто окружает меня, не относятся иначе… иначе к этому. К своим жёнам, – мне не хочется ссориться.
– Неправда. Яван рассказывал мне, да и я сама слышала, как твой отец любил твою мать.
Я смотрю на неё, верно, всегда этот пример был перед моими глазами, но…
– Ты права. Но мои родители не такие как все. У них необыкновенная судьба. Я всегда так и считал. Я не был таким с самого начала. И никто другой не был.
Она долго думала, прежде чем сказала, останавливаясь, смотрит на меня заблестевшими глазами:
– Как интересно, что ты говоришь… Мне… кое-что теперь становится понятно в вас, мужчинах… – будто она вглядывается в меня, как в некую загадку, – у вас свой мир, куда вы нас не впускаете. У каждого и у всех мужчин вместе… И если какая-нибудь проникает вам в душу… то хорошо, если это не Агня.
Мы пошли дальше, и теперь я думал над её словами. Стыдно мне что ли? Но, вроде нечего стыдится. И всё же не по себе.
– Подожди, Авилла, – я опять остановился. – Ты… ты… такой разговор чудной… мы говорим сейчас как двое мужчин. Впрочем, мне с первого дня кажется, что ты не женщина.
Она засмеялась и подошла ко мне. Я смотрю на её лицо, кожа от влаги белая, румянец такой нежный… а глаза смеются. Разговор чудной. Потому что она чудная. Ох и чудная.
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «ЛитРес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную
