покрыты грязно-белым снегом. За одной из них спряталось ночное светило, наверняка ему надоело висеть неподвижно, разглядывая пустошь лишенную всяческой индивидуальности.
Вода тем временем продолжала прибывать в открытое мною озерцо. Береговая его линия плавно приближалась к границе максимального прилива. Чернильным пятном посреди разрастающейся лужи покачивался плотик, спасший мне жизнь, при этом не единожды пытавшийся ее отобрать. Он планомерно удалялся, медленно кружил, подталкиваемый слабым течением. Казалось, уплыть собирается, бросить меня на произвол судьбы. Он конечно не спутник мне, не друг, чтобы о нем так думать, но слишком уж многое нас связывало. Надо его выловить. Обязательно. Тут вопрос не какой-то там патологической дружбы человека и вещи, все гораздо прозаичнее. Среди складок прорезиненной ткани осталось много полезного, в том числе и еда. Нельзя допустить, чтобы последний мой «скарб» вынесло отливом обратно в океан.
Я тяжело вздохнул, обреченно склонил голову, шагнул в воду, побрел к плоту, изо всех сил стараясь не споткнуться и не упасть. Прощупывал импровизированной тросточкой дно, отталкивал плавающие на поверхности поплавки, доски, куски пенопласта.
Хорошо, что озерцо небольшое и не слишком глубокое. Очень скоро мне удалось схватиться за одну из веревок, опоясывающих то, что совсем еще недавно было плавательным средством. Преодолевая сопротивление природы и упорство своего тела, потащил «улов» к условному берегу. Ступил на песок, забросил край ткани себе за спину, будто тяжеленный мешок, склонился, стараясь не слишком утруждать больную ногу и при этом двигаться по возможности быстро, шагнул вперед.
Как-то совсем уж некстати вспомнились знаменитые бурлаки, но развивать эту тему не хотелось, не до того было…
Пройдя с десяток шагов, я решил – достаточно. Большая часть полотнища вытянута из воды, вряд ли его затянет обратно. Плюс к этому осознание истины – дальше я просто не пройду, сил не хватит.
– Все! – выдохнул я и рухнул на песок, выронив свою поклажу.
В тот же миг все потерялось, растворилось в густеющих сумерках. Полутьма, слабо разбавленная светом далеких звезд да рассеянным лунным блеском, стала заметно плотнее, казалось, опустилась она на меня, накрыла черным покрывалом, скрывая все на свете. Скорее всего, я уснул, а может, просто потерял сознание. Неважно. В моем положении оба эти состояния были полностью тождественными.
Как бы там ни было, открыв глаза, я почувствовал себя значительно лучше, бодрым и даже чуточку отдохнувшим. Правда, боль в ноге заметно усилилась, явно последняя доза обезболивающего средства отработала свое. Еще и бедро стало заметно толще, сдавливала его прочная ткань, добавляя колорита и без того отвратительным ощущениям. «Надо снять костюм, посмотреть, узнать, что там, в чем причина, – со вздохом подумал я. – Надо, но как не хочется этого делать…».
О том чтобы раздеваться на открытом пространстве не могло
