же, рукам, они пытались отбиваться вот только безрезультатно. Несколько раз я сам себя бил по распухшему бедру, хрипел от боли, надрывно кричал, не слыша собственного голоса…
Подгоняемый ветром, плот катился по волнам. Он падал в бездонные пропасти, его накрывало тоннами воды, выносило на гребни, сбрасывало с них. Сила океана нарастала, ветер крепчал. Похоже, погода, там, за надувными стенами стремительно ухудшалась. Хотя, куда еще хуже! Разве может быть хуже?
Может, еще как может! Волны вырастали все выше, пропасти между ними становились все глубже, порывы ветра все сильнее. Особенно донимал ветер, он уже не катил мой плот по воде, он швырял его, сбрасывал с гребней волн, заставляя лететь по воздуху, проваливаясь в бездну.
Еще совсем немного времени прошло, и я действительно смирился. Я сдался, начал мысленно считать волны, рассчитывая не пропустить тот самый «девятый вал». Считал подъемы, спуски, отсчитывал время. То время, которое мне отведено. Я приготовился к скорому концу. Вопреки силам природы, стремящимся поставить меня на колени, выпрямился, взялся за тесемки, непонятно для чего пришитые к стенам надувного плота, цепко схватился за них. Стал прямо, лишь голову склонил и закрыл глаза, в надежде достойно встретить то, что неминуемо случится.
Время шло, гонка по волнам продолжалась. Я ждал конца, плот вертелся, казалось, планета и та вертится вместе с нами. Я стоял, я держался. Зародилась смутная надежда на то, что все еще обойдется, ведь я еще живой, мой плотик цел. Кажется, еще немного и я бы обрел надежду, подобие надежды, но вот пришла очередная новость. Нетрудно догадаться, плохая, рассчитывать на хорошие уже не приходилось…
Сначала был звук. Сам того не понимаю, как в диком реве ветра подгоняющего высоченные волны можно было хоть что-то услышать. Но я услышал. Слабый, но очень уж страшный звук – тихий приглушенный свист. Еле слышимый, он был страшнее рева ветра и плеска волн, он и только он заставил меня выпустить тесемки и рухнуть на колени. Сомнений не было да и быть не могло – из баллонов моего плавательного средства выходит воздух.
Первая мысль, которая поспешила, чтобы хоть попытаться успокоить меня, была о том, что плотик не может представлять собой сплошной надувной резервуар. Это попросту нелогично, ведь тот, кто его проектировал, должен был побеспокоиться о том, чтобы дать мне шанс на спасение. Он обязан был разделить его на несколько независимых секций, и даже потеря воздуха в одной из них не должна стать причиной моей смерти. Плот должен держаться, должен до последнего сопротивляться стихии, он ведь спасательный, он обязан меня спасти!
Как-то слишком уж быстро одна из надувных стоек потеряла упругость. Она обмякла, позволяя углу, который поддерживала, обвиснуть и ввалиться внутрь. Более всего это обстоятельство понравилось ветру. Он тут-таки вдул ткань вовнутрь, создавая своеобразный парус, ухватился за образовавшийся выступ и принялся вертеть меня, с каждой секундой увеличивая скорость.
Новый
