style="font-size:15px;"> Ибо Прошлое никуда не делось, и будущее – смотровой художественный зал Манежа – существует на его фоне, на фоне:
– Улицы, – где этот Манеж расположен.
Именно о существовании Посылки любого события и говорят произведения искусства, и именно Посылку приставила журналистка София Шихаб к выписанным ей из трудов Г. А. Зюганова утверждениям.
Так же и Никиту Сергеевича ужаснула мысль, что соцреализм и реальность – неразделимы, и существуют, как портрет и его фон.
Не валялся бы в то время, когда Никита Сергеич входил в Манеж, мусор, газетные обрывки на газоне – смотришь и разрешил бы Неизвестному:
– Ляпать и дальше правду – а так нельзя:
– Слишком уж видна сюр-реальность социализма.
Поэтому:
– Правды хочется, – но:
– Смотреть на нее неохота.
Все разбежались. В том смысле, что покинули искомое мероприятие:
– В сильном душевном расстройстве несправедливостью.
Несправедливостью, однако:
– Устройства мира, где всё видно:
– Насквозь.
– — – — – — – — – —
Радио Свобода на этой неделе 20 лет назад – Борис Парамонов
Солженицын говорит, что одна его повесть потрясла Россию.
Причина? Получается, причина в том, что люди поверили, что мир здесь:
– Без зла.
Как и было спето в песне:
– Здесь держать можно двери открытыми,
Что надежней любого замка.
Следовательно:
– Брать у человека нечего, поэтому зло и не нужно.
Что удивительно – так это голос Бориса Парамонова! Значит, память тоже меняется.
Замечательно то, что в 97 году Борис Парамонов критикует статью в журнале Москва Ксении Мило, исполненную в школьно-письменных категориях, что значит:
– За время Перестройки Горбачева и Ельцина ничего не изменилось в этой письменности.
Демократы брали только то, что им давали. Не дали газеты и журналы, ну и не надо. Борис Парамонов говорит правильно, но то, что он критикует не есть мысль, а разработанная до уровня каждого коммуниста программа. Как компьютерная:
– Записана условными шаблонными сигналами, – и именно для того, чтобы люди злились и критиковали работу машины.
Поэтому имя всем Ксениям Мило одно:
– Партия.
Несмотря на то, что к тому времени ее запретили. Получается, что бы здесь ни делали, а всё равно:
– Выше вал сердитый встанет
Глубже бездна упадет.
Заведомая ложь была написана больше не для того, чтобы помнили:
– Мы здесь и не только никуда не уходили, не только не ушли, но и:
– Уйти не можем при всем желании! – а вот, чтобы кто-нибудь на нее позарился, как писали:
– К партийным,
