словом Павла, поговорили о младшем Мишеньке. Мишенька по полугоду болеет. Уже четырнадцать лет, а перешел только в третий класс духовного училища.
– Ничего, выучится, – вздыхал Иван, – он вроде покрепче стал…
После обеда прилегли на полчасика, и захотелось батюшке показать брату приход. Заложили лошадку в бричку, поехали по деревенькам. Фаонь, Загорье, Михалково, Васихново, Татвужно, Парна, Вечково… Деревеньки небольшие, но избы везде стояли тесно. Зажиточных крестьян можно было по пальцам сосчитать. Их дома устроены из двух изб, соединенных сенями.
– Сколько у тебя прихожан? – спросил Василий.
– Мужского пола за шесть сотен, женского почти семь. На хуторах латыши живут, человек двадцать, но эти не мои, лютеране. Ни католиков у меня нет, ни евреев, ни раскольников. Место благополучное.
Как в детстве в вечерние застолья, принялся старший брат задавать младшему вопросики:
– А ну-ка, академик, помнишь ли, кто из праотцев самый большой долгожитель и сколько лет прожил?
– Мефушелах.
– Мафусаил!
– По-еврейски Мефушелах. «И жил Мефушелах сто восемьдесят семь лет и родил Лемеха… И было всех дней Мефушелаха девятьсот шестьдесят девять».
– А кто жил семьсот семьдесят семь лет?
– Лемех.
– Чем же тебя срезать?.. Скажи-ка мне, кто такие Елдад и Модад?
Василий сдвинул брови и развел руки:
– Не помню.
– Двое из семидесяти старейшин израилевских…
– А! Их Моисей не поставил к скинии, но они пророчествовали… Это в «Числах». Там еще про перепелов, которых Господь принес от моря… «Мясо еще было в зубах их и не было еще съедено, как гнев Господень возгорелся на народ, и поразил Господь народ весьма великою язвою».
– Ты все наизусть шпаришь!
– Я это место в курсовом сочинении цитировал.
Иван принялся расспрашивать об академии, а сам подводил брата к тому, чтоб поделился планами на будущее.
– Расторопные, знаю, студентами постриг принимают… Ученому монашеству о перспективах и думать не надо, само собой все делается; сначала преподаватели, потом инспекторы, ректоры, а там и архиереи.
– Как Бог даст, – улыбнулся Василий. – Наш ректор преосвященный Антоний раннего монашества не одобряет. Он о том и в сочинениях своих пишет: «Все живое по природе любит жизнь и отвращается от смерти. В жизни благо, а отнюдь не в самоуничтожении». Иван, да ведь этому и Писание учит: «Пусть во всякое время одежды твои будут белы и пусть масти не оскудевают на голове твоей. Наслаждайся жизнью с женою…»
– Значит, по нашей дорожке пойдешь, в белое духовенство? А товарищи – раз-два! – и преосвященные. Не пожалеешь?
– Преподобный Нил Сорский так учил: «Бог приемлет от людей веру и дарует верным Небесные дарования». Будет и мне по вере.
– Вася, ты скажи без умничанья: есть кто на примете? Небось какая-нибудь петербургская краля?
