начинающих, если вы за ними будете приглядывать.
Кроме того, меня взволновал звонок профессора Лоуренс.
– Дон, этот перенос слушаний дал мне время подумать, и я… Не хочу, чтобы ты это неправильно понял. Но ты – необычный человек. Возможно, на естественных и математических факультетах подобное не такая уж редкость. Но… мне просто интересно, ты когда-нибудь обращался к психологу?
– Зачем?
– Мне кажется, даже неспециалист может догадаться, что ты – в спектре. Я имею в виду аутический спектр. Скорее всего, я не первая это предполагаю.
– Совершенно верно.
Профессор Лоуренс сделала паузу и затем продолжила:
– Эти неприятности, в которые ты сам себя втравил… там же все сводится к угнетению меньшинств. А между тем ты сам…
Мне потребовалось несколько секунд на то, чтобы осознать, что она, собственно, хочет сказать.
– Ты предлагаешь заявить, что у меня синдром Аспергера. Представить себя членом меньшинства, требующего особого отношения.
– Человеком с ограниченными возможностями, причем имеющими прямое отношение к той ошибке, которую ты совершил. Нужно, чтобы тебе официально поставили диагноз, если этого еще не сделали.
Моим первым чувством было облегчение. Если я действительно получу подобный диагноз, у меня всегда будет наготове простое объяснение для таких людей, как Люси. Однако уже через несколько минут по окончании телефонного разговора мною начал овладевать дискомфорт.
Мне показалось, что апелляция к синдрому Аспергера в качестве оправдания Возмутительной ситуации на лекции по генетике – путь трусливый. Я выставлю в дурном свете других людей с Аспергером, которые могли и не совершить того, что сделал я. И потом, несмотря на неофициальное заключение профессора Лоуренс, сам я не считал, будто нахожусь «в спектре».
В Нью-Йорке некий психиатр во время обеда, после того как один из наших сотрапезников сделал такое же предположение, заявил, что я не подхожу под этот диагноз: мол, особенности моей личности не заставляют меня страдать в социальном или профессиональном плане. Критерий «страданий в профессиональном плане» теперь оказался удовлетворен, но лишь в результате изменившегося отношения работодателя ко мне. Я не готов был признать, что мог приобрести данный синдром без каких-либо сопутствующих изменений в себе самом.
С другой стороны, если исходить из моего опыта общения с представителями психиатрии, вполне допустимо заключить: вероятно, мы могли бы найти специалиста, что согласился бы добавить синдром Аспергера в тот список, который я постепенно накопил к началу третьего десятка.
Утром я позвонил профессору Лоуренс.
– Дон, сейчас полседьмого.
– Это может занять некоторое время. А у меня семейные обязательства, которые невозможно передвинуть.
– Тебе кто-нибудь помогает с этим… семейным кризисом?
– Разумеется.
