– там было чудное (для детей, конечно, какими, в сущности, мы тогда ещё являлись) местечко – какие-то старые толстые трубы, перекинутые через овраг, так что на них можно было забраться, и болтать ногами над десятиметровой пропастью. Я совсем забыл, что Надя боится высоты – после той давней травмы, – но она отважно вскарабкалась на трубу, не отставая на меня ни на шаг, а когда я расположился на нагретом солнцем металлическом боку, бесстрашно опустилась рядом, подсунув под себя юбку. Так мы и сидели, разговаривая. Сначала о всякой ерунде, но потом вдруг, продемонстрировав совершенно младенческую непосредственность, Надя огорошила меня вопросом:
– Слушай, а у тебя с твоей бурёнкой уже что-то было? – «буренкой» она называла девушку, с которой я в то время гулял, и не потому, что та была корпулентной или внешне напоминала корову, – а потому, что считала её тупой – и в глубине души я был с ней согласен.
– В смысле – «было»?
– Не строй из себя мальчика-зайчика. Сам знаешь – тычинки в пестики, всё такое. Так было или нет?
– Надька, ты дура что ли? Нельзя про такое спрашивать…
– Почему? Хочу и спрашиваю. Раз боишься отвечать, значит, и тут похвастаться нечем, а?
– Ну, было, – мрачно сказал я.
– Ну и дурак… – разочаровано протянула она. – Понравилось хоть?
– Мне да, а ей – не знаю, – честно признался я. – Ничего особенного, короче.
Про «ничего особенного» было, разумеется, бессовестное враньё, но что я буду – школьнице порнографические истории рассказывать?
– И совсем даже неудивительно, – мстительно заявила она. – Мне бы с тобой тоже не понравилось!
– Фу, Надя!.. Не переживай, я на тебе жениться не собираюсь.
– Ой ли? А на своей дурынде собираешься, что ли?
– Сама ты дурында. А она нормальная, в отличие от тебя!
– Три раза ха-ха. Ты имей, кстати, в виду, что я от жалости к тебе подохну, если тебя угораздит выскочить замуж… то есть, тьфу, жениться на этой коровище. Вот не вру! Хотя тебе полезно было бы – помучайся полжизни с такой, глядишь, и хватило бы ума разобраться, кто тут нормальная, а кто нет.
– Да ты сумасшедшая!..
В общем, все шло как обычно – беседы наши проходили почти всегда в похожем ключе. Не проходило и двух дней, чтобы мы не перессорились и заново не помирились. В тот раз дело тоже шло к несомненной перебранке, но тут в наш разговор вмешался слепой случай в виде трёх великовозрастных балбесов, вышедших на край оврага из кустов. Они, не торопясь, подошли к краю трубы, на которой мы сидели, и стали недобро на нас пялиться. Мы замолчали. Отступать было некуда – на другом берегу оврага трубы уходили в отвесную земляную стену, не вскарабкаешься. Надо было брать инициативу в свои руки.
– Чего уставились? – сердито спросил я. Гопники, разобравшись, что в данной ситуации прелюдии ни к чему, сразу перешли
