у меня все хорошо. Или ладно, не обязательно хорошо, просто как-нибудь совершенно иначе. Например, я там капитан круизного лайнера. Или хотя бы боцман. Или – внезапно! – оперный певец. И счастливо женат на подружке детства. Наяву всего этого со мной уже не случилось, а попробовать, как оно бывает, интересно.
– Ну вот и я так думала. Пока этот красавец не собрался помирать. Вдумчиво и обстоятельно, как все, что он делает. Ладно бы, один сон такой приснился. Проснулась, выдохнула и живи себе дальше. Но не с моим счастьем. События развиваются логично и последовательно, как всегда в этих снах. С причинно-следственными связями там всегда было в порядке. Если уж приснилось, что поступила в политех, в следующем сне не обнаружишь себя со скальпелем или за роялем. И даже одно и то же любимое пальто не желает оставаться новым, снашивается, как самое настоящее. Если разобраться, наяву нестыковок и неожиданностей гораздо больше, по крайней мере, у меня. Это еще надо подумать, где у нас сон, а где так называемая «настоящая жизнь».
– Кстати, да, – кивает примолкший было Томас. – Тоже иногда понимаю, что ничего не понимаю… И что, теперь тебе каждый день снится, как умирает твой муж? Не позавидуешь.
– Слава богу, не каждый. А то навещали бы вы меня сегодня в психушке. Но чаще, чем хотелось бы, это да.
– Елки, – сочувственно говорит он. И после долгой, томительной паузы повторяет: – Вот елки!
«Вот именно», – думает Яна и отворачивается к окну, где на подоконнике цветут и отчаянно, навзрыд пахнут нарциссы, неделю назад купленные в супермаркете, стремительно распустившиеся в тепле и, похоже, уже начавшие догадываться, что не доживут до настоящей весны. Сколько ни прижимайся к холодному стеклу, за которым сейчас плещется молочно-желтая от снега и фонарного света вечерняя тьма, апрельского солнца там не покажут.
– Ладно. Будем тебя спасать. Есть идея, – внезапно говорит Томас.
– Какая? А, ну да, примерно понятно. Для начала поиграть в снежки, продолжить вечер в ближайшем баре, а надравшись как следует, купить в ночном супермаркете какой-нибудь нелепый пластиковый поддон, гордо именуемый санками, и до рассвета кататься на нем с холма? Чтобы потом приползти домой, упасть и уснуть прямо в коридоре, и никаких дурацких снов? Я тебя обожаю, Томочка. Это вполне могло бы сработать. Но у меня дедлайн.
– И совершенно напрасно ты меня обожаешь. Идея надраться и кататься на санках отличная. Но не моя, увы.
– Ну надо же, – говорит Ромка. – Я тоже был уверен, что ты сейчас скажешь: «Одевайтесь, пошли, и пусть весь мир содрогнется». Ну и дальше примерно по Янкиному сценарию.
– Это потому что вы тайные алкоголики и латентные хулиганы, – ухмыляется Томас. – Одно у вас на уме. А я мыслю глобально. И совсем о другом.
– О чем?
– О том, что у нас тут Нижний Мир.
– Чего? – изумленно переспрашивает Яна. И Ромка вторит ей с некоторым запозданием: «Чегоооооооо?!»
