Алек, прошу пригласить свидетелей.
Я смотрела на Кая, который не мог поднять взгляда на присутствующих любовников своей невесты. Ему было мерзко находиться здесь. Маркус безразлично наблюдал за происходящим.
В зале появились некоторые вампиры, имевшие доказательства измены и предательства Анастасии, среди которых был и Деметрий. Затем показалась сама обвиняемая.
Она посмотрела на меня и прочитала в моем взгляде презрение и долю сочувствия.
– Расскажи нам, как ты хранишь верность своему возлюбленному, – мягким, завораживающим тоном попросил Аро.
Она упала на колени в центре зала и заплакала.
– Ну, ну… Не стóит… – встав с трона и, направляясь к девушке, говорил глава клана. – Ты совершила ошибку, можешь добровольно сознаться и смягчить свою участь.
– Разве можно заставить человека любить?! – взмолилась она, устремив свой взгляд на него.
– Любить? – удивился Аро. – Нет… Вот хранить верность можно… Скажи, милое дитя, кто стал причиной совершения твоего проступка?
Он опустился на одно колено, чтобы быть вровень с ней.
– Никто…я сама виновата! – испугалась она.
– Назовешь имена тех, кто заставил тебя встать на путь предательства? – бережно спрашивал он.
– Нет, никто… – дрожал от страха ее голос.
– Ты же понимаешь, что в таком случае, понесешь наказание за всех, кто участвовал в твоем растлении…
– Понимаю, – покорно созналась она.
– Герхард, – обратился Аро к своему слуге. – Не ты ли заставил юное создание пасть жертвой разврата?
Вампир поежился под пристальным взглядом главы клана и, опустив глаза, отвечал.
– Да, господин, я.
– А ты, Орландо?
– Да, господин, – смутившись до неузнаваемости, подтвердил свою вину другой.
– Карлос? Людовико? Стефан? Франко? Вас так много, а юная особа…всего одна…и никому из вас, по закону, не должна принадлежать…
– Аро, мы виноваты, – говорил за всех Герхард, – пали жертвой страсти, разжигаемой этой…девушкой… Но, что мы могли сделать против ее колдовских чар?
Он оправдывал себя и своих дружков так низко, что мне стало противно смотреть на них, на то, как они прикрывали свои грешки перед Вольтури, чтобы их не тронули. Они ее использовали и надругались на ее честью, осквернив и честь Кая. Это было омерзительно.
– То есть, ты хочешь сказать, что она зачаровала вас и ввела в бессознательное подчинение ее желаниям? – вмешалась я в допрос своего мужа.
– Да, моя госпожа, – ответил Герхард.
– То есть, ты ее не совращал? И ни один из вас этого не делал? – во мне кипела ненависть к этим ублюдкам, которых, была бы моя воля, я казнила в ту же секунду, представляя, как бы медленно отрывала им голову, жаль только, что я не обладала достаточной силой, чтобы обезглавить вампира.
– Не совращал, моя госпожа, – оправдывался любовник
