утер вспотевшее лицо:
– Я слышал, что такое случается, но никогда не верил.
– Я уже много лет слежу за жизнью ван Вайли, – сказал Крамер. – Этот парень меня завораживает. – Он встал, отпер ящик письменного стола и достал одну из папок с газетными вырезками. – Все эти вырезки посвящены семейству ван Вайли. Я теперь знаю о них почти так же много, как они сами. – Он уронил папку обратно в ящик, вернулся к своему креслу и сел. – Я время от времени развлекаюсь, продумывая схемы добычи больших денег, хотя у меня и в мыслях не было, что придется снова вступать в игру. Однако придется, и эти мои идеи принесут прибыль. – Он сбил пепел с сигары и продолжил: – Ван Вайли лишился жены… рак. Осталась дочь. Так получилось, что внешне она точная копия матери. Мне доподлинно известно, что только дочь что-то значит для ван Вайли в этой жизни.
Крамер долго смотрел на тлеющий кончик сигары, а затем сказал:
– У ван Вайли есть все, что нужно человеку. Он просто физически не способен истратить все заработанные деньги. Он ничего не ценит, потому что, если потеряет какую-то собственность, у него есть деньги купить новую. – Еще одна долгая пауза, а потом Крамер негромко закончил: – Вот только новую дочь он не сможет купить.
Мо ничего не сказал. Он ждал, сознавая, что его сердце начинает биться все сильнее.
Крамер подался вперед, лицо его было сурово, глаза сверкали.
– Поэтому мы схватим девчонку и совершим с ее отцом отличную, безопасную, приватную сделку на четыре миллиона.
Мо окаменел. Его сердце перестало биться. Темные глаза широко распахнулись.
– Погоди-ка минутку, Джим! – Его голос зазвенел. – Это же федеральное преступление! Мы можем закончить в газовой камере!
– Неужели ты думаешь, что я этого не предусмотрел? – нетерпеливо произнес Крамер. – Я же сказал тебе: это будет отличная, безопасная, приватная сделка. Задумайся об этом на миг. Ван Вайли теряет свою дочь… единственную собственность, которую ценит. Четыре миллиона – пустяк для такого человека, как ван Вайли. Представь, что бы ты сделал, если бы какой-то бандит схватил твою дочь и предложил вернуть ее, целую и невредимую, за двадцать баксов. Ты ведь заплатил бы, правда? Ты был бы счастлив вернуть ее за ерундовую сумму. Стал бы ты звонить федералам? Ничего подобного! Ты был бы рад заключить сделку. Четыре миллиона долларов для человека вроде ван Вайли и есть ерундовая сумма! Неужели ты не понимаешь? Он получает свою дочь назад, никакого шума, никакой суеты, и он теряет на этом лишь то, что для тебя составило бы двадцать баксов.
Однако Мо все еще не верил. Его приводила в ужас любая работа, за которую можно схлопотать смертный приговор.
– Но когда он получит дочь обратно, то натравит на нас федералов, – сказал он, ударяя кулаками по жирным коленкам. – Такой парень не расстанется со своими деньгами, не попытавшись вернуть их.
– Ты ошибаешься, – сказал Крамер. – Я смогу его убедить, что если он попытается выкинуть подобный фокус, то, как бы старательно ни охраняли девушку, однажды
