можно ее снять? Порчу-то? – с надеждой спросила она.
Он подумал, что сейчас его стошнит. Прямо в горшок с недоеденными щами. Желудок не принимал пищи, застуженный холодным дыханием прошедшей стороной смерти. Только бы эта дуреха не догадалась, до чего ему худо…
– Завтра придешь, – с трудом выговорил он, пытаясь унять подкатывающие к горлу спазмы. – Да, вот еще – прихвати мою рубашку, отстирай и зашей. Тогда и говорить будем.
– Но… – самым что ни есть разнесчастным голосам начала она, косясь на выпачканную кровью тряпку.
– Завтра, – отрезал он, и дверь распахнулась сама собой, призывая гостью покинуть неприветливый дом.
Перечить ведьмарю она не посмела.
И уже не увидела, как его вырвало-таки над бадьей, к которой он метнулся сразу после ее ухода.
Утром Леся пришла снова. Принесла безупречно выстиранную, отглаженную и зашитую рубаху, с поклоном положила ее на лавку и отступила к дверям. Наивная дуреха. Если он и впрямь задумал что недоброе – достанет и за версту. Но зачем?
Пряча глаза, девушка жалобным голоском попросила:
– Только тетке не говорите. Она меня вусмерть заругает, если узнает, что я к вашей одеже прикасалась.
– Делать мне больше нечего, – проворчал он, натягивая рубаху. Вот привязалась, малахольная. Теперь уж и отнекиваться неловко, придется идти к ней домой, искать порчу. Кошка вертелась под ногами, требовательно мяуча, но кормить ее было нечем – мясо они вчера доели, а молоком Дарриша, не в пример деревенским Муркам, брезговала. Не забыть купить рыбы у мальчишек, наказал он себе. Селянские ребята частенько тянули бредень по узкой речушке, охотно уступая улов за монетку-другую. Черная кошка ведьмара была притчей во языцах, пожалуй, даже большей, чем он сам. Ходили слухи, что он покупает для нее парное мясо. Висельников, разумеется. А даже и говядину – где это слыхано, переводить мясо на кошку, когда малолетки, бывает, мрут от голода в особенно суровые зимы!
Она терпеливо ждала, пока он оденется. Украдкой разглядывала его, он чуял затылком. Селяне считали, что густые усы и окладистая борода защищают их от сглаза, а кроме того, означают ум, жизненную силу и достаток. Интересно, что думала девушка о его двухдневной щетине, светлой, но все равно заметной? Да и волосы он стриг коротко, до плеч, чтобы не мешали. Впрочем, некоторые женщины считали его привлекательным. А может, просто любопытно было, каково оно – с неклюдом. Они использовали его, он использовал их, а потом обычно жалел и, сколько мог, избегал повторения.
Леся не из таких. Скорее наложит на себя руки, чем прикоснется к ведьмарю.
– И кто ж тебе моей подмоги просить насоветовал? Подружки или родители? – спросил он.
– Нет у меня подружек, – вздохнула она. – Я глупенькая, им со мной неинтересно. И родителей давно нету. Сирота я, у родичей живу. Сама идти надумала.
Девушка присела на корточки и осторожно погладила кошку по спине, мигом приметив блестки седины в густой кошачьей шерсти. Кошка была совсем старенькая, страх как костлявая, навряд ли перезимует, – с жалостью
