собрат развернулся и, отпустив меч, ударил кулаком по лицу Вилена.
Маска вдавилась и покрылась трещинами. Он упал на спину. На миг в глазах его помутнело. Слепая ярость захватила Вилена, но Рубака уже наскочил на него. Вдавив колено ему в грудь, приставил нож к горлу. Силой мысли Вилен взял над собой контроль, скрестил взгляд с собратом.
– Идиот, – пробурчал Рубака. – Думаешь, мне приятно это делать? Недоволен? Скажи спасибо лучше! Я уберег тебя от первой ошибки.
Магистр слез с него. Вилен приподнялся и уселся на полу, уставился на лежащую замертво девушку: клинок поразил и ее, и младенца, – они лежали, скрепленные друг с другом мечом, скрепленные смертью. Быстрым движением Рубака вытащил его и вытер от крови о платье девушки.
– Я не скажу Сержанту о твоей выходке. Ежели такое больше не повторится. Не повторится ведь?
Вилен смолчал, не желая лгать.
– Сколько тебе лет?
– Двадцать восемь или двадцать девять. А может и все тридцать, – безучастно ответил Вилен.
Его взгляд был по-прежнему устремлен на истекающие кровью тела. Нет, он не испытывал жалости. Уже давно. Скорее ощущал горечь из-за бессмысленной жертвы и – пусть на мгновение – потерянного самообладания.
– Мне тридцать восемь, – отозвался Рубака, внимательно осматривая клинок на следы крови. – Я сдал экзамен уже как два года тому назад. И я не знаю, кем ты был до того, как тебя пригласили в орден, но послушай-ка мой совет: засунь в жопу все свои принципы, ты – оружие! Ты думаешь, для чего у нас забирают имена? Для чего эти сраные, хрен пойми из чего сделанные маски, из-за которых в зной изнываешь от пота, а в мороз поражаешься, какими они могут быть холодными? Они думают, что с именем лишают нас и души! Хер там! Ее мы должны вырезать из себя сами! Уж поверь мне, без этого здесь ты не приживешься. Я понятия не имею, какие демоны заставили тебя принять их предложение, но раз уж принял, раз не подох, когда всучивали магию внутрь, раз выдержал два года и сдал экзамен, слушай: ты либо убиваешь в себе свою сраную гордыню и рубишь тех, на кого тебе ткнут пальчиком, либо подыхаешь сам. Здесь тебе не легион, где ты волен проявить лишнюю мягкость или жестокость. Ты вообще больше не человек – ты магистр! Ты – наш собрат! Ты – воин Белого ордена! Ты – оружие! А оружию чужды и душа, и сострадание! Выставляя здесь свою человечность, ты ставишь под удар всех нас! И хвала Творцу, что мы еще вовремя подоспели, а эта тварь оказалась слишком трусливой, чтобы сразу сигануть в окно.
Магистр подошел к Вилену и, спрятав меч в ножны, присел на корточки.
– Ты же знаешь, что такое первая ошибка? Да ясно дело должен знать. Так вот, свою первую ошибку я совершил на первом же задании. Был прям как ты совестливым дураком и с напарником мне подвезло куда меньше, нежели тебе со мной. И поверь мне, врагу не пожелаешь такого наказания. А после него не будет никаких мер: любой проступок приведет к смерти. И твое безрассудство убило бы
