с ПК… Ломлюсь, как сохатый по лесу. А там уже третий уровень сыпется! Смотрю, Сеня передо мной на подоконнике стоит в позе рак. Размышляет, наверное, как ему прыгнуть с первого этажа. Место для посадки выбирает? Тут я его легонько под зад подпихнул. Вдвоем полетели —он спереди, я с оконной рамой на ушах следом.
– А я думал всё —писец! Сзади как жахнет – летел так, будто кто в подхвостье пнул. У меня до сих пор ягодицы болят, —ответил Русаков, и тоже засмеялся.
Закончив ржать, «Ташкент» бросил сигарету в сторону и достал из кармана прямоугольную пачку жвачки. Он развернул фольгу, вложил себе пластинку в рот, и блаженствуя, закрыл глаза.
– Тащишься…?
– А что делать, – ответил Ташкент, работая челюстями.
«Ташкент» обожал «Тутти —фрутти». Она напоминала ему вкус лихой молодости, и Виталий был не в силах лишить себя этого удовольствия, которое было предметом борьбы со стрессом. Она была каким—то личным символом – символом свободы и духа, которым он «заразился» в ЗГВ. Во время заплаты «Ташкент» всегда шел в знакомый ларек, который торговал сигаретами, жвачкой и прочей ерундой. Он покупал себе по три – четыре блока и не парил мозг поисками. Эту привычку он приобрел еще в школе, и никак не мог с ней расстаться. Жвачка успокаивала ему нервы и наполняла организм приятным вкусом фруктов.
– Санек, хочешь жвачку, —спросил он, протягивая другу блестящую пластинку.
Русаков взял резинку и, развернув фольгу, положил её на язык. Неповторимый аромат наполнил рот взрывом фруктового вкуса.
– Ребят жалко, —сказал Русаков, —неудачно они попали…
– Так война же, —спокойно ответил «Ташкент». —Начальству брат, виднее.
– Я думаю, там на прежней позиции уже нечего делать, —сказал Русаков, надувая пузырь.—Разве что за шампунем налегке сгонять…
– А я там ствол забыл. Теперь отписываться придется, —сказал Виталий.
– Закончится бойня —найдешь…
– Даже заморачиваться не буду, —ответил Демидов, надувая пузырь.—Пусть вон майор Евсеев составляет акт. Не хватало мне ползать по руинам – искать то, чего может, уже и нет…
Мотострелковая рота из майкопской бригады, «расквартировавшаяся» на какое—то время в подвалах и подъезде жилого здания, во все щели тарахтела из автоматов и пулеметов в сторону Первомайской. А тут во дворе было более безопасно. Бетонное здание «хрущевки» надежно прикрывало от шальных пуль, летевших с проспекта. Убаюканные звуками войны офицеры спецназа ФСБ разместились в чужих квартирах на первом этаже. Русаков почувствовал, что закрыв глаза, моментально проваливается в бездну сна. Для группы шли вторые сутки без отдыха. Двое суток войны только с перерывами на перекур и прием пищи. Двое суток в условиях огня и настоящего ада, который устроили чеченцы на улицах Грозного.
Молодые не обстрелянные солдатики отстраненные «стариками» от боя, заняли позицию с тыльной стороны здания.
