Может, «жупановская» сельдь – селедочный даун, как люди с лишней хромосомой? И природа с помощью человека избавилась от генетического «брака»? Ей-то невдомёк, что «брак» был столь вкусен, что не один век о нём помнят и мечтают.
Алевтина и сама ныряла, и роботов-подводников отправляла, постоянно проводя подводную проверку вероятных мест нереста сельди с мая, а в теплые годы даже с апреля и до конца июня-начала июля на прибрежной литорали, то есть части дна, открывающейся во время отлива, и на глубинах 7—10 метров, которые оставались под водой. Искала и на участках, заросших водорослями, на которых нравится нереститься сельди, и на лысых – мало ли какие предпочтения у «даунов», но безуспешно. Нерестились многие, но не те, кого она искала. Биоанализатор определял это достаточно быстро и точно. Исследовала она и контрольные выловы рыбы и в ночное, и в дневное время, надеясь обнаружить хоть один экземпляр своей вожделенной рыбёхи. Попадались лишь редкие экземпляры сахалинской и командорской сельди, хорошо изученной и описанной в научных трудах.
Ничего не скажешь – рыбы в лимане было, хоть лопатой греби, и жировала она от пуза, но ни одного селедочного «дауна» не обнаружилось. Жаль, но другая рыба – тоже щедрый и вкусный дар матери-природы, за который надо быть благодарными и беречь, не сжирая безоглядно.
Проконтролировала Алевтина и поведение серых китов, за которыми сейчас наблюдали Уолт и Лан. Хорошо себя вели киты: любили друг друга и ласкали да песни нежные пели – интеллектрон очень душевно воспроизводил их рулады. А после того, как лингвистический анализ обнаружил вполне устойчивую знаковую систему, лингвисты и ихтиологи всего мира принялись расшифровывать (некоторые скептики утверждали, что сочинять) язык китов. Уолт тоже этим был весьма увлечен, разрабатывал электронного «говоруна» для китов, чтобы пытаться с ними общаться, и даже пыжился делать поэтические переводы их любовных песен. Но женщинам не показывал. Видимо, не для женского уха получалось. Не для человеческого женского. Китовые женщины очень даже благосклонно реагировали на серенады. Альке было очень любопытно, однако она даже мысли не допускала поинтересоваться без дозволения.
Но, как ни отлынивай, а пришлось-таки заняться главным: она давно уже углубилась в имитационное моделирование генетической модификации сельдей разных подвидов. И дело даже не в количестве хромосом – она почти уже сообразила, как его увеличить. Проблема в программе, которая в них записана. Ну, у некоторых подвидов беломорской сельди 54 хромосомы, но ведь там записано, что нереститься они должны на литоралях Белого моря, и не на любых, а на конкретных. И что им делать в Кроноцком лимане? Прокладывать самоубийственный маршрут к нерестилищу? Как научить эти биокомпьютеры перепрограммироваться в соответствии с предлагаемыми обстоятельствами?.. И даже если пятидесятичетыреххромосомные
