в порядке, дорогой, если это кому-то поможет, то я не против. Может быть, они спасут ещё одну жизнь. Понимаете, офицер, мой муж начал пить, когда Питер только родился, у него не ладилось с работой, и он приходил домой очень злой. Питер у нас родился рано. Это я хотела детей, а не он. Поэтому он видел в нём скорее обузу, нежели сына.
– Он его бил?
– А ещё у Питера был медвежонок, такой, примерно с него ростом, годика два ему тогда было. Совсем небольшой, – тихо сказала Сара, словно бы не расслышав его вопроса. – И вот я помню, что сын пробегает мимо меня и, схватив медвежонка, прижимает к себе и ложится с ним в кровать. Приговаривая – миша, миша. Это был его лучший друг. Самый настоящий. Он с ним никогда не расставался. Знаете, я никогда не забуду этот момент. Миша, миша… Словно он мог ему помочь.
Андерсен заметил, как у неё появились слезы.
– Я не могу забыть этот момент. Всегда, когда вспоминаю его, этот медведь встает у меня перед глазами. Как он обнимал его своими ручонками, прижимал к себе и тихо так говорил ему: миша, миша… Я даже не знаю, что именно это было – жалоба или он просто делился с ним. Но в тот момент у него не было большей защиты, я была слишком уставшая и еле ноги притаскивала с работы. Я помню, просто падала в кровать и засыпала. Я с ним вообще долго мучилась, помню, как уснула, облокотившись о батарею, и обожгла всю спину. И знаете, что самое смешное? Я даже не проснулась, когда получила ожог, так хотелось спать.
– Значит, медведь был его лучшим другом? И где он сейчас?
– Мой муж оторвал ему голову, когда однажды напился сильнее обычного. Взял нож и разрезал ему рот. Питер часто шутил с ним, смеялся, а муж не любил громкие крики. Поэтому разрезал ему рот, оторвал голову и выкинул на улицу. Я тогда снова пришла поздно и застала сына уже возле леса, куда он убежал за белой ватой, собирая то, что было внутри. А потом я зашила его, но получилось не очень красиво, но Питер и не хотел другого.
– И этот медведь остался с ним? Вы кому-нибудь это рассказывали?
– Нет. Только вам. Когда сына не стало, полицейские не особо расспрашивали, а репортёров я не подпускала к себе. Спасибо, Гарри.
– Значит, искалеченный медведь провёл с ним всё детство?
– Да. Он продолжал спать с ним. Даже когда Сэм избивал меня. Он тогда ещё забирался ко мне на кровать и обещал, что медведь нас защитит. Ложил его передо мной, словно он был щитом, и говорил: «Мамочка, всё будет хорошо».
– Я понимаю вас.
– Понимаете меня? Вам что, тоже говорили, что ваш сын – маньяк, который резал девушек? Вы думаете, я вас не узнала, Марк Андерсен? Думаете, я не запомнила лицо убийцы моего сына? Увы, никакая мать не забудет убийцу своего сына! – подняла она него заплаканные глаза. – А теперь уходите, Марк Андерсен и больше не появляйтесь здесь, я рада, что перед смертью увидела лицо убийцы своего сына. Надеюсь, вы сгорите в аду.
– Спасибо, мэм, – сказал Марк, закрывая блокнот, – выход я найду сам.
Все, что теперь требовалось, это узнать подробности смерти старшего Маккуина. Он поднял трубку и позвонил в Чикаго.
* *
