"справедливости", понимаемой ошибочно как образ времени,
(К рассмотрению этого контраста мы обратимся более подробно в связи с Маркионом). Мы уже увидели, что антиномия, возникающая в результате такой интерпретации мирового бога и его законов, прямо приводит к вольнодумию, которое мы обнаружим у других гностических сект в виде полностью созревшей доктрины.
В заключение давайте послушаем, что Симон говорит Петру о новизне своего учения:
"Ты действительно так ошеломлен, что затыкаешь свои уши, чтобы их не оскверняло богохульство, и обращаешься в бегство, ничего не найдя в ответе; и те, кто не думает, согласятся с тобой и одобрят как тебя, так и учение, которое им знакомо: но меня они будут проклинать, как того, кто исповедует новые и неслыханные вещи" (цит. соч. 37).
Эта речь звучит слишком искренне, чтобы быть придуманной противником, подобным автору "Климентин": полемика этого рода действительно происходила, если не между Симоном и Петром, то между их последователями первого или второго поколения, и соответственным образом приписывалась первым действующим лицам. Что же это за "новые и неслыханные" вещи?
В конечном счете, ничего, кроме исповедания трансцендентной силы вне создателя мира, которая в то же время может проявляться в мире даже в низших формах, и если она познаваема, то невозможно пренебрегать ею.
Короче говоря, неслыханное – протест против мира и его блага во имя абсолютной духовной свободы.
Симон путешествовал как пророк, чудотворец и чародей, весьма вероятно, с большой долей рекламы.
Сохранившиеся источники, разумеется, христианские, рисуют не слишком лицеприятную картину его личности и его дел.
По их мнению, он представал даже перед императорским двором в Риме и потерпел фиаско, когда пытался летать.
Интересно, хотя и далеко от нашей темы, то, что в латинском окружении Симон использовал прозвище Фаустус ("благодатный"): это в сопоставлении с его постоянным прозвищем "Чародей" и тем фактом, что его сопровождала Елена, которую он провозгласил возрожденной Еленой Троянской, ясно показывает, что мы здесь встречаемся с одним из источников легенды раннего Возрождения о Фаусте.".
Закончив с цитированием "Доктрины" Симона Волхва расжем о его дальнейшей судьбе.
Из Самарии Симон прибыл в г. Тир, где, выкупил из блудилища пребывавшую там 10 лет женщину Елену и объявил её творческой мыслью (греч. ) верховного Божества, родившего через неё архангелов и ангелов, сотворивших наш мир.
Самого себя он выдавал за этого верховного Бога, как являемого в прошедшем, настоящем и будущем.
Как и христианские проповедники Симон Волхв объявил, что он есть "отец", "сын" и "дух святой" – три явления единого сверхнебесного (греч. ) Бога: как отец, он явился в Самарии в собственном лице Симона; как сын – в Иудее, в лице Иисуса, которого оставил перед распятием; как дух святой он будет просвещать язычников во всей вселенной.
О
