style="font-size:15px;"> А мысли, знаете, материальны.
Так и повелось, женщина осталась с единственным сапогом, в полном одиночестве в захудалой квартирке на грани
банкротства.
«Не бабье это дело», – говорили ей, но она не слушала.
В 18~00 Надин прибыла в лофт. Поводив усердно шваброй и тряпкой по скрипучему полу, она принялась мыть посуду, которую
еще месяц назад оставили гости. На скорую руку она навела внешний лоск.
19~00 – звонок в дверь. Надин поправляет свои короткие, почти выпавшие от стрессов волосы, натягивает очки на пухлую
мордочку и спешит к двери, переживая внутри гамму социофобных мыслей.
Открывается дверь, и ее взору становится доступно «Счастье на пороге». Молодая красивая пара с улыбкой до ушей. Они
тянут свои ухоженные руки к ее потным полным руках. Они смеются, смех разливается по всей парадной, а гнев Надин
выкипает из тучной головы. Внутри этой массивной туши запускаются неординарные процессы. Она начинает испытывать
гамму человеческих пороков, сливающихся с любопытством. Ядерная смесь подступает к ее мозгам, и она тупеет. В панике
она начинает демонстрировать им убогий лофт, собранный на коленках, потом вспоминает, что забыла постирать полотенца
с прошлого раза. Потом суета и бюрократия, которую, кажется, решило современное приложение, но только не для Надин. Она
никому не доверяет.
Пара не теряет улыбку, несмотря на суету и «промколхоз» от Надин. Проходит час, а пара по-прежнему за столом. Миссис
Фрогги требует внимания, которое давно исчезло к ее личности.
И вот, наконец, все закончилось. Фрогги надо уходить, аргументов и фактов больше не остается, и она с грустью передает
ключи, с опаской в голосе, как обычно.
Пробираясь по льду, через крыши с сосульками, она сдерживает себя, дабы соленая слеза не покатилась по ее мощным
щекам.
«Кто я такая?» – орет ее разум внутри.
Пара счастливых, улыбки, искренность… все это никак не увязывалось в ее тяжелой, замыленной голове.
«Куда я спешу, пытаясь создать важность своей фигуре?» Такие мысли возникали редко, но, если они и возникали, Надин
уделяла им особое место. Ведь это было как праздник: оливье, застолье, красный день календаря…
Наступило очередное утро, и Надин получила сообщение об отказе. В сообщении шла речь о дискомфорте и неопрятности
лофта, любимого лофта, единственного, что было в жизни у Надин.
Она успешно провела свой ритуал, закинула булку и растворимое пойло, натянула очки и села писать ответное письмо
на отказ. Зависть и слюни лились ручьем, злость и обида обволакивали горло прочным кнутом.
Надин было совершенно плевать на людей, ей хотелось
