сами, вот вам мой грузовик. Поставите его в свой гараж, а я его потом заберу. Там аптечка есть. Лёньке дайте анальгина и к фельдшеру его завезите, пусть посмотрит, нет ли сотрясения.
– А ты сам куда? – поинтересовался Матвей Иванович.
– На лесопилку к Полине. Если она ещё не ушла. Но если ушла одна через лес, Иваныч, я башку с тебя снесу, ты меня знаешь, – ответил Егор и, сплюнув, отвернулся от бывшего начальника.
Матвей Иванович провожал его взглядом. Егор шёл пешком в сторону лесопилки, до которой оставалось два километра.
– Любит он её, – беззлобно произнёс Иванович, вздохнув, и добавил, – Вот и злится. Ладно, Лёня, айда в машину. Поехали, заводи, Пашка! – крикнул он второму шофёру, приехавшему вместе с ним на подмогу.
Ночь в сторожке
Егор нашёл Полину в сторожке у деда Фёдора. Девушка сидела в углу за столом и пила тёплый чай с коньяком.
– Проходи, Егор, – приветливо кивнул в сторону вошедшего в сторожку мужчину дед Фёдор и пояснил, – Вот, для особого случая припас. Знатный коньяк. Теперь отпаиваю девочку. Замёрзла, бедолага, и ещё к тому же испугалась сильно.
Егор стремительно приблизился к столу, резко схватил Полину за плечи и так же резко поднял и прижал к себе.
– Что же ты, дурёха, со мной делаешь?! Да если бы ты в той машине сейчас оказалась, я бы Иванычу башку проломил, в живых бы не оставил, – с горечью произнёс мужчина. Он держал девушку и не отпускал. Полина, на удивление, не сопротивлялась.
– Ну, я это… пойду, – засуетился дед Фёдор, мгновенно догадавшись обо всём, и деловито сказал, – А вы тут хозяйничайте. Да дровишек, Егор, подкиньте в печку. А я утром приду. Устал я, дома буду ночевать. В избе. Полежу на мягкой кровати, спину выпрямлю, да телевизор спокойно посмотрю. А вы на ночь вместо меня оставайтесь. Всё равно машины сейчас не идут в посёлок, завтра только. А пешком холодно идти, да и темнеет уже. Ночуйте, койка узкая, но вы разберётесь сами. Я пошёл.
– Спасибо, Фёдор. Всё будет в порядке. Проследим. – Егор с признательностью посмотрел на деда Фёдора, с которым они не раз вечерами выпивали чаю и беседовали за жизнь.
Дед Фёдор накинул телогрейку и вышел из сторожки. А Егор, наконец-то, отпустил девушку. Полина безвольно опустилась на стул.
– Бледная какая, замёрзла совсем, – приговаривая, Егор снял свою куртку и заботливо укутал ею ноги девушки. Полина почувствовала, как куртка ещё хранит тепло его тела. Мужчина сел напротив за стол и тоже налил себе чая, и тоже плеснул в него коньяк из открытой бутылки.
– Полиночка, подлить ещё чаю? – ласково спросил он.
– Нет. Я уже третью пью, – Полина, наконец-то, произнесла первую фразу.
– Так, может, лучше выпьем, не разбавляя чаем? – предложил Егор с улыбкой.
– Нет. Уже не влезет. И так коньяк в голову ударил. Господи, руки до сих пор дрожат…
Егор
