надгробной речи, нашего учителя Фауста, приведённого подлинным Мефистофелем в «Кухне Ведьм»:
Кого тут ведьма за нос водит?
Как будто хором чушь городит
Сто сорок тысяч дураков!
Простите за внимание великодушно.
Пётр.
Привираешь, Ваше Превосходительство. Барин красивый был.
Другой.
И совсем он был не красивый! Я красивей его.
Хор.
Завивает ветер
Белый снежок.
Под снежком – ледок.
Скользко, тяжко,
Всякий ходок
Скользит – ах, бедняжка!
Все скользят.
Екатерина. Автор. Доктор Розенберг.
Екатерина.
Блок! Блок! Вставайте! Поднимайтесь тотчас же. Я пришла за Вами. Там начинается банкет.
Автор (поднимая голову из гроба).
Да, согласен, Катенька. А там – это где?
Екатерина.
Вы что, забыли? В Малой столовой. Сегодня годовщина театра. Ну Блок! Даже от вас такого разгильдяйства трудно ожидать.
Автор.
Да-да, Катенька. Нет, я не забыл. Просто вот помер как-то не вовремя. Но теперь уже всё хорошо. Я уже иду. Бегу.
Вылезает из гроба.
Екатерина.
А Вы, Блок, теперь вампир? Вы не отбрасываете тени? Дайте я посмотрю сзади.
Автор.
На тень надо смотреть спереди, она упадает назад.
Екатерина.
А я сзади, чтобы падала вперёд. Так ведь тоже годится.
Автор.
Что Вы, что Вы. Ни капельки не вампир. Ни капельки крови не вампир. А тени не отбрасываю, да. В этом городе так мало света, зачем ещё одна тень?
Доктор Розенберг.
Александр Алексанрович, Вы на том свете помнили мои предписания?
Автор.
О, Доктор, это вы. Здравствуйте. Помнил, ясное дело. У меня всегда ощущалась отличная память. А теперь вот ещё прояснилась, просветлилась даже. Конечно. Я не должен пахнуть как человек.
Доктор Розенберг.
Вы не должны были пробовать пищу мёртвых, вредную для живых. Гамбургеры, например.
Автор.
Вот это точно не помню, хоть убейте. Я знаю, что у живых нынче не остаётся никакой пищи. Кажется, её запретили. Особенно европейскую, из мяса и крови. Но я точно не садился и не смотрел никому в глаза, как Вы и велели.
Доктор Розенберг.
Вы ни с кем не здоровались за руку?
Автор.
Нет, что вы. Там это не аристократично. Я кланялся. Раскланивался.
Доктор
