себя шкуру каждого из вас и не может обжиться в этой шкуре, понимаешь? Он все рвется переплюнуть каждого из вас троих в том, в чем вы особо хороши, хорошее прочих. Зачем-то ему этого очень хочется. Он не состязается с тобой в мечном деле, которому вы оба добротно обучены – он рвется перещеголять Элая в стрельбе из лука, хотя даже слепому котенку понятно, что Элай – прирожденный стрелок, а из Раня лучник – как из меня плясунья. Он пытается совладать с Кристаллами, потому что это можешь ты – но у тебя есть способность к работе с камнями, есть большой талант, а у него – нет никакого таланта. Он делает хорошие обереги, чего никто из вас не умеет – но не считает это дело чем-то серьезным, а вместо этого выматывает жилы над Кристаллами, которые ему не даются. Суджам говорит, Рань и зелья варить пытался, не иначе, наглядевшись на Тахара. Всю кузню провонял, получил по шее и унялся.
Под взглядом Ал еры Орим умолк. С годами ее невозможно черные глаза стали такими пытливыми и умными – просто страх иногда брал, когда она вот так глядела в упор, будто видя за каждым сказанным словом – десяток несказанных.
– Откуда у меня эта способность?
Орим моргнул. Алера смотрела, не моргая.
– У Элая есть талант к стрельбе из лука – это у многих эльфов так. Тахар маг – потому что магами были его родители. Рань умеет всего понемножку, тут не разберешь. А у меня откуда способность к сращению Кристаллов?
Орим опустил взгляд. Начинается. Алера тихонько постукивала железякой о столешницу, задумчиво глядя на следы, которые оставались на деревянной доске. Тук-тук. Тук-тук.
– Способности не появляются сами по себе, они берутся откуда-то. Ты не занимался Кристаллами. Бабушка была магичкой, мама тоже, а маги не умеют сращивать Кристаллы. Остается отец. И вы с Истри так нежно меня оберегаете от всех историй о нем, что это уже просто не смешно. Я не маленькая, дед, но я почему-то до сих пор не знаю, кем он был и куда подевался. Да и о маме, если на то пошло, я не знаю почти ничего. Только то, что она случайно убила всех своих друзей, а потом умерла сама, бросив тебя выкручиваться как знаешь.
Орим вздохнул. Сколько можно молчать-то, в самом деле? Это все Истри, хатник. Это все он торочит, что Алера еще слишком дитя, чтобы слушать такие мрачные истории. Хотя дитем она перестала быть, пожалуй, лет пять назад. Во всем, что не касается Миров и друзей.
– Я не знаю, ясочка.
Орим набрал в грудь побольше воздуха и решил выложить все как есть, а если Истри что-то не понравится – пусть засунет себе ложку в пасть и сидит тихонечко.
– Когда Ташуя уезжала в Школу после последней отвязки, мы поссорились. Она хотела закончить учебу и податься в путешественники.
– То есть, в Странники?
– Нет. Странники ездят по шести краям Идориса, а Ташуя хотела путешествовать по Мирам. По всем, какие только найдутся, хотела исследовать все Миры в Ортае, а потом отправиться в Гижук. Хотела составлять их карты, как Странники, да, тьфу! Говорила, у Миров есть какой-то секрет, и они вместе с друзьями собираются его разгадать.
