Младшая стояла, надменно вскинув голову, и в этом я уловила неуверенность.
– Ты говорила, что не владеешь магией, – сказала Мормо.
– Повторишь ли это перед лицом Богини?
– Не владею.
– Но ты умеешь останавливать кровь и затягивать раны?
Она была, несомненно, умнее Хепри, и поняла, почему на мне нет шрамов.
– Мы все более-менее это умеем.
– И не считаете это магией?
– Возможно, вы понимаете магию шире, чем мы.
– У тебя есть личный Дар?
– Очевидно, память. Вернее, запоминание историй прошлого для будущего.
– Нет прошлого, нет будущего, – хрипло произнесла Горго. – Есть вечно длящееся «сейчас».
Я положила руку на лунный образ и произнесла клятву, которую не нарушала и не собираюсь нарушать впредь.
Из того, что я поклялась молчать о мистериях и обрядах храма, не следует, что я ничего не скажу о его жрицах. Их было много, около полусотни. Будет ли правильным отметить, что я наблюдала за ними столько же, сколько и за самими обрядами? Верно, но этим я и ограничусь.
Я вернулась после первого круга обрядов, продолжавшихся, вероятно, двое суток. Вероятно, а не точно, потому что мы не покидали храма, переходя из одного помещения в другое. Подземелья ветвились как вширь, так и вглубь. И все это время я не видела смены дня и ночи. Это входило в замысел жриц.
– Ведь в материнском лоне всегда темно, так сказала мне Горго.
– Да, но каждый младенец должен выйти из лона матери, – отвечала я.
– Никто не рождается и никто не умирает, – твердила она.
– Так гласит заповедь Пути. Но мне кажется, что мы движемся не по тому Пути в противоположные стороны.
Мы уже выбрались с нижних ярусов (или сотов?) подземелий и находились в одном из залов справа от главного зала со статуей, среди колонн и высоких глиняных горшков.
– Нет такого понятия «Путь».
Есть. Ты и твои сестры указываете одно его направление – вниз, вглубь. Но есть и дорога ввысь. Они не противоречат друг другу. Гора – это лишь вывернутая наизнанку пещера.
Ее бледное лицо кривилось.
– Если твой меч хотя бы наполовину столь же быстр, как твой язык, я по праву признаю тебя великой воительницей.
– Не великой. Просто знающей свое дело.
– Именно поэтому тебя и принимают здесь. Мы не слепые. Мы не только держим осведомителей по побережью. Мы, не выходя отсюда, пускаем в путешествие свой блуждающий дух. И мы знаем, что Змеиное Болото – последний оплот истинной веры. Общины, где еще почитают Богиню, ныне отравлены и осквернены.
– Таких много.
– Таковы все! И твоя тоже. Но ты еще можешь исправиться, если будешь служить Богине.
– Я всю жизнь служу Ей.
Недостаточно. Нужно превратиться в орудие Ее суда. И только так вершить свой суд над иноверцами,
