радостно согласилась она. – Свяжусь со знакомыми, сделаю запросы. Только это не завтра, естественно, будет.
– Я не тороплю тебя. Как сделаешь, так сделаешь. А я бы за работу тебе заплатил.
– Спятил? – недовольно вытаращила она глаза.
– Почему? Тебе же нужны деньги. Работа должна быть оплачена.
– Дэн, перестань. Учитывая, сколько ты делаешь для нас, я на тебя до конца своих дней бесплатно работать должна.
– Кстати, насчет работы…
– Нет пока никакой работы. Лето – мертвый сезон. Я иностранка, да еще с двумя детьми. Мне ужасно неудобно обременять твоих родителей.
– Думаю, маме только в радость.
Она покачала головой и тихо буркнула:
– Если до конца сентября так и не найду работу, то уеду к родителям в Канаду. Не могу быть приживалкой, совесть не позволяет. К тому же я все равно безумно боюсь Югендамт. Мне иногда кажется, что они следят за мной и ждут момента, чтобы я оступилась.
– Есть хорошая квартира в пригороде Берлина. На тот район полномочия местного Югендамта не распространяются. Но, Мари, тут тебя защитят мои родители, а там ты опять будешь одна…
– Хм, – усмехнулась она. – Что сделают твои родители, когда к нам в дверь будет ломиться вооруженный отряд полиции?
– Ничего… – вздохнул я, понимая, что она абсолютно права. – Но перебиваться случайными заработками – не дело. Может, ко мне на студию пойдешь? Давай…
– А Тиль? Нет, Дэн, прости, не могу. Я сейчас в таком состоянии, что вцеплюсь ему в рожу без лишних вопросов. Мы тут с мамой в прошлые выходные ездили в супермаркет за продуктами, и я там парня увидела. Со спины – вылитый Тиль. Знаешь, какая у меня была первая мысль? – Я отрицательно мотнул головой. – Что ж я ногти-то подстригла? Хотелось прям налететь и разбить морду. Я не могу… Так меня переклинило… Мама смотрит, а меня трясет, я с места не могу сдвинуться.
Я обнял ее и погладил по спине:
– Все будет хорошо, Мари. Это все пройдет. Ты просто на него слишком сильно обижена. – Взял ее лицо в ладони и осторожно вытер слезинки. – Не трать на него силы. Сколько ты с ним носилась? Сколько угождала нашей звезде? Сколько под него подстраивалась? Сколько его прощала? И сейчас прости. От всей души прости и пусть убирается.
– Я не могу пока. Слишком больно. – Слезы заскользили по щекам.
– Ну вот, – улыбнулся, тиская ее, как ребенка. – Я испортил тебе настроение.
– Невозможно испортить то, чего нет. Пойдем, скоро дети проснутся, а у меня с собой нет еды, – она поднялась.
Я посмотрел на небо и улыбнулся, раскинув руки в стороны:
– Посмотри, какой красивый мир. Посмотри, как он радуется тебе и улыбается. Ты счастливый человек, Мари. У тебя есть дети, семья, друзья, которые тебя любят. У тебя есть крыша над головой, и мама заставляет тебя есть. А вот голодающие дети Африки… А ну-ка немедленно изобрази на лице счастье! Помнишь, как ты мне заявила, что «для того, чтобы любить большие, надо иметь большой»?
Мари
