виноватый голос:
– Ян, милый…
Но сделал неимоверное усилие, чтобы не обернуться и не броситься к ней – и согласиться на все ее условия, согласиться ждать хоть недели, хоть год!
Напротив, чтобы не поддаться порыву, он ускорил шаг и, будто за спасительный круг, ухватился за ручку двери, дернул ее на себя и сказал гордо:
– Я не собираюсь навязываться!
И вышел в вечернюю майскую прохладу.
Алиса проследила глазами за грустной ссутулившейся фигурой Яна, проследовавшей мимо окон, белые садовые перчатки, которые он забыл снять, смешно смотрелись в сочетании с концертным костюмом. Ох уж этот Ян! Прекрасный друг, но такой эмоциональный. Да еще и объясняться собрался – понятно, в любви хочет признаться. Зачем? Они же такие разные… Как друг он ей нравился, но в герои ее романа никак не подходил.
Алиса огорчённо пробормотала:
– Ладно. В первый раз, что ли.
Потому что и правда такие сцены не были редкостью – легкоранимый и быстрообидчивый Ян обижался по мелочам. Прощать такое другу Алиса могла, но ее молодому человеку – не смогла бы. Возможно, просто у них были слишком разные натуры – Алиса понимала, что она не так эмоциональна и даже бывает жесткой с людьми. Возможно, Вера права, и у нее ледяное сердце.
Ну и ладно. Уже в пятницу с утра – на дачу. А за несколько недель все забудется и они с Яном снова помирятся.
11.
Пожилые дачники Иван Иваныч и Марья Марьяновна, как у них было заведено, в одиннадцать утра сидели и пили чай на своей просторной веранде. Солнечные зайцы прыгали по стеклянной вазочке с конфетами, по фаянсовым чайным чашкам и рельефному стальному боку электрического самовара, дрожали на белой скатерти и на дужке очков Ивана Ивановича, прикрывавшегося от них поднятой газетой, которую он читал.
Послышался дальний звук приближающегося автомобиля. Марья Марьяновна взяла со скамейки здоровенный армейский бинокль, приложила к глазам и навела его на показавшуюся на дороге, далеко, на въезде в поселок, странной формы бело-желтую каракатицу, похожую на черепашку.
Бинокль достался Марье Марьяновне в наследство от отца, капитана флота, и она находила эту вещь просто необходимой – хоть в театр с ним, хоть на работу (а она до пенсии работала директором большого магазина) – и ты всегда будешь в курсе всего, до мельчайших деталей.
Сначала все было расплывчато. Марья Марьяновна подкрутила колесики наводки. И увидела, что по дороге ползёт маленький жёлтый автомобильчик, и наверху его накрывает белая с красной полоской лодка. Вот что за каракатица оказывается.
– Кто-то везет лодку, – сообщила она мужу. – Будет по озеру кататься, наверное.
– Наверное, дорогая, – эхом отозвался Иван Иваныч из-за газеты.
Машина подползла ближе и Марья Марьяновна, наведя бинокль на переднее ее стекло, стала разглядывать, кто в машине.
– Какая-то женщина с ребенком. Это же надо, ребенка на переднее сиденье посадила. Ты представляешь?
– Ничего себе, – удивленным голосом сказал Иван Иваныч из-за газеты.
Марья
