сунул руки в карманы.
Бураков сел за стол, неторопливо достал портсигар, зажигалку и закурил.
– Как ваша фамилия? – начал он с обычных вопросов.
– Казанков.
– Имя, отчество?
– Александр Семенович.
– Какого года рождения?
– Тысяча девятьсот первого.
– Где родились?
– Под Самарой.
– Точнее?
– Деревня Максимовка.
– Национальность?
– Русский.
Иван Васильевич чувствовал, что Бураков волнуется, но держит себя хорошо и вопросы задает спокойным, ровным голосом. Арестованный отвечал вяло, почти равнодушно. Видимо, он был подготовлен к такому повороту своей судьбы и успел заранее примириться. «Знал, на что идет», – решил подполковник.
– Где вы жили до войны?
– В Ленинграде.
– А как переехали в Ленинград?
– Это долгая история.
– Ничего, у нас времени хватит.
– Приехал учиться и остался совсем.
– Расскажите, пожалуйста, подробней.
Арестованный начал рассказ о том, как в первые годы революции он приехал в Питер учиться. Раскрывалась биография обыкновенного человека, жившего для того, чтобы жить без особых стремлений, увлечений, идей. Прожил день – и хорошо. В этой жизни были и радости. О них арестованный вспоминал с явным удовольствием, и по всему было видно, что говорил правду. Заминка произошла под конец.
– Где вы работали перед войной?
– Все там же.
– Вас призвали в армию?
– Нет. Я, как говорится, доходягой* был. Списали по актировке*.
Бураков поднял голову и пристально посмотрел на арестованного, но тот сидел опустив голову и не обратил на это никакого внимания.
– А чем вы больны? – спросил Бураков прежним тоном.
– А я точно не знаю.
– Как же это вы не знаете свою болезнь? Что-то не так.
– А так ли, не так, все равно вы не верите! – сказал вдруг с раздражением арестованный.
– Почему не верим? Наоборот, я верю всему, что вы говорите, но хочу уточнить, чтобы поверили и судьи. Если вы считаете, что следователь заинтересован приписать вам поступки, которых вы не совершили, то ошибаетесь. Мы заинтересованы только в одном: узнать правду. Если вы этого тоже хотите, то наши интересы совпадают.
Стенографистка покосилась на Ивана Васильевича и прикрыла рот рукой. Он понял причину улыбки. Бураков даже в интонациях подражал ему, хотя сам и не замечал этого.
– Если вы не хотите говорить, – продолжал серьезно Бураков, – это ваше дело, но тогда остается пробел. Чем его заполнить? Так или иначе, но отвечать вам придется на все вопросы. Насчет болезни мы установим через врачей, и они определят, чем вы больны. Оставим вопрос открытым. Вчера рано утром вас задержали на Невке. Так?
– Да.
– Что
