Как успокоить тревожное материнское сердце, которое чувствует, что его большая любовь сломает ему жизнь? И как не потерять самой саму себя, погрузившись с головой в проблему сына? Нужно менять в корне свою жизнь! Это очень трудно, только другого выхода нет. Пусть сын живёт так, как он себе придумал, пусть строит планы, пусть встречается с девушкой. Вот что записано в дневнике:
« На разговоры с сыном постараюсь больше не выходить. Но, Бог мой, как же тяжело терять ребёнка вот так, каждый день по капле! И как бы совсем не потерять в этой обстановке любовь к нему! Разве любовь может жить в злобе, раздражении, вранье, недоверии, неуважении? Прости его, душа моя, пойми его, пожалей его, приласкай! Нет у него ещё жизненного опыта, нет культуры общения, нет слов, которыми бы он мог меня утешить. Прости его, прости… Только любовью можно что-то исправить. Значит, нужно любить его такого, озлобленного и ушедшего, а не того милого мальчика, которого я родила и в ком души ни чаяла. Нет больше мальчика! Передо мною юноша со своим максимализмом, со своим взглядом на жизнь, со своим ещё незрелым умом, с противоречиями, со своим миром, который он рьяно охраняет от нас, родителей. Пусть охраняет! Нужно как-то с этим смириться!»
Прошло две недели. Обрадовавшись, что мама прекратила читать нотации и жаловаться на каждодневное недосыпание, Егор стал приходить ещё позже. Я пошла снова к врачу Лариной, чтобы теперь она помогла мне. Иначе просто физически не выжить! Мне снова уделили много времени, она посочувствовала и выписала сильное снотворное. С ним я жила два месяца до лета. Как жила? Для сына делала вид, что смирилась и всё приняла, а ночью плакала в подушку и не хотела жить вообще… Господи, зачем нам дети?
На работе тоже начались проблемы. Мне дали классное руководство, только в том состоянии, в котором я находилась, мне не было никакого дела до внеклассной работы со своими учениками. Руководству училища такая моя позиция не нравилась, они требовали планы и их исполнения. Для отвода глаз приходилось проводить мероприятия, как говорили, для «галочки». Бумага всё стерпит! Хорошо, что на новом месте у меня появилась защитница, Ольга Петровна. Она могла занять мою группу после уроков дополнительными проверочными работами по математике, а я в это время сидела на задней парте и тупо смотрела в планы занятий на неделю. Когда она проводила совместный культпоход в музей или кино, то приглашала и моих подопечных. После того, как на педсовете завуч начала придираться к моим урокам, побывав на одном или двух, то именно Ольга Петровна стала на мою защиту, призывая коллег быть снисходительными к педагогу, который не проработал тут и года.
– Даже опытные учителя допускают ошибки, а Мария Ивановна пришла к нам недавно. До этого у неё был перерыв в работе, а в училище она не работала никогда. У нас своя специфика, школьный опыт тут не всегда срабатывает. Нужно дать человеку время на адаптацию, а не бить сразу по рукам. Мы же педагоги!
Её пламенная речь затронула души многих коллег, особенно, мужчин, все зашумели и поддержали
