по людскому общению соскучился. – Вот так, достаточно по-человечески, за Люцифера подумал Гай, явно проявляя недостаток мужественности и, желая задобрить этого врага человечества.
Что же касается Ивана, то он подошёл к разрешению вопроса понимания Люцифера с не менее эгоистической стороны, нежели Гай, в чём его упрекнуть никак нельзя, – ведь только по делам своим ты судишься, – и он принялся судорожно перебирать в памяти всё то, что могло вызвать такую радость Люцифера. – Может слышал, что я нелестно отзывался о его отделении? – напряг лоб и извилины памяти Иван, вспоминая, когда это он мог так неуважительно выразиться и при этом вслух. – Да вроде ничего такого не говорил, а то, что я без особого удовольствия выслушал это наше направление сюда от заведующего отделением, то…Так вот кто Люциферу на нас настучал. И я представляю, в каких тяжёлых и любимых для Люцифера чёрных красках, он, гад, всё на нас накляузничал. – От таких открытий Иван аж приобрёл нормальный цвет лица (а так он был бледный, как полотно) – так он был возмущён на заведующего отделением, готового ради поддержания своего властного авторитета на любую провокацию и манипуляцию общественного мнения.
Между тем Люцифер подошёл к носилкам и, уставившись на находящийся на них труп Горелого, после небольшой задумчивой паузы произнёс небольшую тираду. – Да, и хотя пути человеческие пути неисповедимы, они всё равно в итоге приведут человека в эти пенаты. И ты, Горелый, не исключение из общих правил. Хотя у тебя на этот счёт всегда было особое мнение. Ну а так как ты человек особо упёртый и если тебе в голову что-то втемяшили, – ты, как я помню, считал себя бессмертным, – то из тебя эту мысль никакими разумными доводами не вышибешь, разве что только молотком. Кто же это такой насчёт тебя догадливый и понимающий тебя с полуслова нашёлся? – усмехнулся Люцифер, кивнув Ивану в сторону свободного стола.
Когда же Горелый был по всем правилам переброшен носильщиками с носилок на стол под названием прозекторский, и при этом без должного почтения к Горелому и с такими кислыми лицами, что за них немного стыдно, то Люцифер подошёл к столу со стороны головы Горелого уже не с пустыми руками, а с циркулярной пилой. Здесь он со своего высока, профессиональным взглядом окинул Горелого, явно что-то про себя проанализировал, на каких-то своих рабочих моментах остановился при виде глобусного вида головы Горелого, и в итоге перевёл свой взгляд на Ивана с Гаем, давно уже желающих поскорее покинуть это помещение.
Но нехорошее предчувствие в итоге их не подвело и Люцифер, с пилой в руках ещё жутче и опасней выглядящий, да так, что и помыслить нет сил, чтобы что-то ему возразить и сказать против, как ими и ожидалось, не отпустил их прямо сейчас, а сделал предложение, от которого им было невозможно отказаться. И хотя они уже в своих головах проигрывали некоторые сценарии того, как Люцифер будет ломать их психику, например, отдаст команду раздеть Горелого. – Давайте будем уважать чужой
