фантазий. А то я вашу бабскую натуру знаю. Из ревности соврёте – мало не покажется.
– Так ты точно завтра ко мне не уставший придешь? – хитро посмотрела на Ратмира молодая женщина.
– Приду, приду, только когда стемнеет. Отец-то тебе, видать, мало всыпал тогда.
– Да нет, достаточно. Только на мне как на кошке всё быстро заживает, – опять усмехнулась Лукерья. – А про боярышню я тебе одно скажу. Все люди из одного теста сделаны. Вот и боярышня эта… Боярин-то сидит там себе и думает, что дочка его прямо ангел небесный – из кисеи, шёлков да одеколонов сделана. Только крыльев ангельских за спиной не хватает… Ан нет… Боярышня – тоже человек и баба. И желания у неё обычные бабские. Зря она, что ли, всё на конюшню бегала… Жеребят она лечила! Ха-ха-ха! Да не жеребят лечила, а жеребцов наших, конюхов, ублажала!
– Ну, всё понятно! Пошёл я, – неожиданно встал со скамьи Ратмир и направился к двери.
– А что так? – удивилась Лукерья. – Или правда не нравится?
– Да брешешь ты всё, Лукерья, – вздохнул разочарованно Ратмир. – Невинной была Богдана прежде чем её снасильничали и удавили.
– А ты откуда знаешь?
– Знаю, видел, – твёрдо ответил Ратмир.
– И прямо разбираешься в этих делах?! – встав в позу – руки в боки – спросила Лукерья.
– Я во многих делах разбираюсь, и мне жаль, что ты соврала мне как обыкновенная базарная баба, – покачал головой Ратмир и, откинув ногой в сторону кочергу, взялся за ручку двери.
– Стой! Ну, ладно, садись, – в свою очередь раздосадовано вздохнула молодая женщина. – Ну, да соврала… Так мне же тоже обидно, что обо мне такая слава идёт, а эта пигалица прямо всеми любима была аж до трясучки. Что мужики: «Ох, наша жалостливая Богданушка!» Что бабы: «Ах, ангел Богданушка! Невинная красавица!» Я вон тоже была дитё невинное, пока старший боярский сыночек меня в одиннадцать лет в своей светлице не оприходовал! – зло воскликнула она. – Меня тогда приставили в горнице убираться, а ему семнадцать минуло. Такой же здоровенный, как и папаша его. Завалил на пол – я и пикнуть не успела.
– Извини, не знал, – озадаченно произнёс Ратмир. – А боярин узнал потом про это?
– А ему-то что? Сынок растёт мужиком, и, Слава Богу. Так его сынки-то здесь, считай, всех более-менее симпатичных девок пользуют. А кто чего против может сказать? Мы же – холопы, как скоты бессловесные. И пожаловаться некому. Сам знаешь, как бояре свой суд вершат.
– Смело ты разговариваешь, Лукерья, с чужаками. Я-то ладно, но с остальными будь осторожней, а то не миновать тебе плетей или чего хуже.
– Что же ты думаешь, что я дура совсем? Не понимаю с кем и как разговоры разговаривать. Да и отец мой тиуном при боярине уже много лет служит – который раз уже выручает… Очень ты мне по душе, Ратмир, пришёлся, но ведь ты и не глянешь на такую, как я. Только разве побаловаться раз-другой… Или не права я? – она с робкой надеждой глянула ему в глаза.
– Права, –
