маслом и медом и безнадежно подумал: поспать бы. Но куда там – времени все меньше, а дела никакого. Темный лесной мед пах терпкой ягодой и нагретыми солнцем травами, и в янтарных струйках, стекавших с ложки, сверкали золотые блики. Хоть бы потеплело, а то опять целый день по городу шататься – никаких сил не хватит.
Скрипнули старые половицы, и вскоре дед Тео появился в кухне – все в той же клетчатой рубашке, надетой поверх ночного халата. Увидел внука, поморщился, заметив ярлык чайного пакетика.
– Доброе утро. Опять чернила хлебаешь?
– Доброе утро, дед. – Лин закрыл глаза, наслаждаясь теплом, потом объяснил неизвестно в который раз: – Это хороший чай. Био. Экологически чистые плантации…
– Ну да, ну да. – Дед брезгливо заглянул в дымящуюся чашку, потом в чайник. Долил воды, снова поставил на огненную плитку. – Ты с ночи? Давай я тебе чаю по-человечески заварю – с розмарином и смородиной. Чтоб ты соображал хорошо и не простудился.
– Спасибо, не надо. Я побегу сейчас, на утреннюю пересменку хочу успеть. Может, что-то новое расскажут.
– Угу. – Дед всыпал в заварочный чайник горсть листьев мелиссы, ложку мяты и толченого имбирного корня. Подумав, добавил щепотку корицы и пару бутонов гвоздики. – У тебя-то что нового? Как твои поиски?
– Да никак. – Лин откусил хлеба, обнял чашку ладонями. – Который день уже никаких следов. Может, его давно в городе нет.
– Или даже в стране?
– Тоже вариант. Или… – Тут он хотел сказать небрежно, но вспомнил Асту, и что-то в груди противно заныло. Выговорил поосторожнее: – Может, его и в живых уже нет. С таким характером как раз куда-нибудь вляпаться, и родительские деньги при нем – наверно, ни в чем себе не отказывал. Неудивительно, что мы его найти не можем…
– Что Арна говорит?
– Ничего. Я к ней давно не ходил, потому что не с чем. Один раз переспросил, но она снова только имя его повторила, и все. Значит, надо искать.
Лин долил в свою чашку горячей воды, отрезал еще хлеба. Надо бежать. Сейчас разнарядка, потом к сеньоре – доложить о результатах поиска (точнее, об их отсутствии). Потом урок в военной школе у новобранцев, потом снова в Риттерсхайм, будь он неладен. Большой, шумный, с толпами людей, и туристов сегодня наверняка целая куча – выходной же. И еще это утро. И девчонка с ее горем. Хоть столько времени прошло и ничего нельзя сделать, все равно паршиво почему-то…
– Ты Асту проводил? Что она? – спросил вдруг дед. Лин так и не смог за всю жизнь привыкнуть, что тот умеет подслушивать мысли.
– Да что… Зареванная вся. Проводил. Ей надо отдохнуть – столько лет ждать, и все зря…
Тео покачал головой, задумался, забыв о своем чае, и посмотрел куда-то за окно, в пространство. Сказал негромко:
– Хороший у нее был брат – умный, светлый – такие во внешнем мире не часто встречаются. И освоился быстро, как будто здесь и родился. Ты не помнишь его разве – совсем?
– Нет. – Лин бессознательно коснулся
