уже это никогда не грозило… Да и ладно – я ничего не пропустил: главная мне награда была ещё только на пути в студию…
– …Сальса у нас сегодня. Ну, основные шаги – помним!..
Они-то помнили, а мы-то с Любой – откуда?
– Давайте пройдём сейчас крест, счёт – помним: восемь. Колени – мягкие!
Основные шаги дались, впрочем, без какого-то труда. Шаг левой назад – обратно, правой вперёд – обратно: левой вбок, по диагонали, обратно: правой – вправо, точно так же: крест! Лёгкий достаточно.
– И когда шагаете в сторону, то, сгибаясь корпусом, выглядываете из-за плеча своих партнёрш. Как из засады!
Начали! Особенно усердствовал Андрюша Центровой, сгибаясь натурально – пополам. Любил, верно, по жизни «засады» чинить.
Вообще это, конечно, рождало у меня живую ассоциацию: кубинские повстанцы отчаянно и дерзко появляются из зарослей сахарного тростника: «Patria о muerte!»
А у меня было почти: партнёрша или смерть! Пока что я ещё поспевал за Любой, и алеману с поворотом и захлёстом ноги, в общем, освоил. Но, когда пошли ещё дальше – в дебри сальсы тростниковые, я сдался…
Нет, на сей раз я не бросил Любу, не убежал постыдно. Я просто отступил к стойке, обвив её стальную колонну, как ствол пальмы, – хорошо хоть ногу на ногу не заложил. Так и стоял. С таким пытливо-вдумчивым выражением лица, что Артём, взглянув на меня, не смог сдержаться от доброго смеха.
Ну, хоть маэстро болезного чуточку развеял.
А Люба опять танцевала одна. Ей было всё нипочём – танец она схватывала на лету. Вот с партнёром её непутёвым вечно – засада!
С Мечникова позвонили в среду вечером: «Я лестницу привёз – с чердачного окна её до конька должно хватить. Сам я только во второй половине дня смогу подъехать… Да – сестра дома будет с самого утра».
Ну, что же – четверг, так четверг: до танцев надо успеть!
Сырое утро лежало серым пористым снегом по краям дороги. На остановке у рынка, откуда до школы, где учился мой сын и преподавали жена с Любовью, было рукой подать, в полупустой автобус залез кудлатый забулдыга. Не явный ещё бомж, но вполне уже пропащий бродяга. Прозевала его вторжение на ходу спящая около шофёра кондукторша – зимний авитаминоз. Маргиналу повезло вдвойне: мигом он углядел знакомого и с ходу на того набросился:
– Ты куда?
– Да к Санычу, на дачу, – отвечал люмпен лет тридцати, – Подделать там кое-что надо. Поехали со мной – поможешь!
– А обедом покормишь? – заволновался бродяга.
– Так, оплачиваем проезд! – неприязненно вклинилась между ними подошедшая, наконец, кондукторша.
Кудлатый стащил с давно немытых волос грязную вязаную шапку с застрявшим в ней пуховым пером и суетно перекрестился:
– Господи, Христе!
– Так, выходим! Саша, останови, Саша!
– Заплати, а то меня сейчас высадят! – воззвал гонимый к знакомцу.
– Выходим, выходим!
– Заплати
