даже теперь она сохраняла, пусть видимое, но спокойствие. Скорее всего, ее разбирало любопытство или смех. Ее мало, что по-настоящему трогало, трудно было вывести из себя и ей это ничего не стоило. Марина всегда завидовала этой ее сдержанности.
– Так…
– Мы духи.
– Духи? Это как призраки что ли?
– Цитирую, мы связаны с тканью знакомой нам реальности, мы часть ее, до поры до времени мы об этом не подозреваем, рождаемся, живем и умираем и вновь рождаемся – мы бессмертные, по сути, смертное тело лишь оболочка…
– Реинкарнация только для нас?
– Ну, за это я ручаться не могу, но карма у нас всегда одна и та же.
– И много нас таких?
– Этого я не знаю. Главное другое – если к нам возвращается наше знание, значит, нам грозит опасность.
– Какая?
– Самая разная, с учетом того, что как таковая смерть не имеет для нас значения.
– Тогда что?
– Вопрос на засыпку. Этот парнишка сказал, что нам нужно будет что-то сделать, а вот что, так это только нам и понять дано.
– А сам то он кто?
– А я не сказала? – хихикнула Яна, – Он ветер, бессмертное воплощение стихии воздуха. Психушка, совершеннейшая клиника
Марина невесело засмеялась.
– Ты сама в это веришь?
Яна пожала плечами и ответила совершенно серьезно:
– У меня выбора нет. Я точно знаю, что ясновидящей до встречи с этим дуриком совсем не была. Если вдруг найдется более рациональное объяснение, что же, я тут же рассмотрю его.
– Ладно, вот тебе рациональное объяснение – мы сошли с ума и ничего этого нет.
– Ты себя послушай, – взвилась Яна, – если бы ты сошла с ума, ты бы просто возомнила себя очередной миссией и совершала какие-нибудь ритуалы во спасение человечества.
– А вдруг до парафренного синдрома еще не дошло?
– А я? Что теперь шиза – это вирусная инфекция?
– Честно говоря, это лучший довод. Кстати, почему ты до сих пор со мной не встретилась?
Яна допила остывший чай.
– Я уезжала. Мне нужно было кое-что сделать для себя, коль уж такие способности объявились.
Марина остолбенела. Вот так все просто и замечательно – человек вовсю пользуется случаем, ничему не удивляется, спокоен как удав, полон рационализма и ничего не боится. Почему у нее все по-другому? Почему она цепляется за соломинки, пытается отмахнуться от очевидного, вернуться в «нормальную» колею. Придумала себе какое-то помешательство… Зачем?
– Я не знаю, о чем ты думаешь, но думай скорее, у тебя вид, будто ты таблицу умножения вспоминаешь
– Что ты слышишь, когда пытаешься меня подслушать? – вдруг улыбнулась Марина.
– Что-то похожее на шелест листьев, а ты?
– Море, глухой рокот прибоя. Сейчас совсем отчетливо.
– Странно, –
