что тот не умер от разрыва сердца. Он обрушился каким-то проклятьем, намекая, что даже холодный расчёт не всегда оправдывается результатом, и никто не застрахован от ошибок. Всё это он, убийца, заслужил, когда не распознал в самоуверенном выродке юного глупца, увязшего во лжи умелых кукловодов. Конечно, лучше умереть, чем достаться ублюдкам большого мира, но в качестве этапа неутолимой мести рассматриваться негоже. Всё равно, что зарезать студента за возмутительные ошибки в сочинении.
Принятие пришло довольно скоро, заняв своё место в системе ценностей. Мужчина опустился на корточки и потряс тощее, костлявое плечо. Пленник не реагировал, показывая, что его обморок не лечится тычками и уговорами. Вот только был он в сознании, поэтому Алан отпрянул, выпрямился и прикрепил нож к магнитному держателю, куда и намеревался изначально его вернуть. Кто же знал, что у кое-кого вконец расшатаются нервы.
– Вставай.
У мальчишки в голове происходил разрушительный конфликт между желанием сдаться и стремлением выжить. Как и положено, без спроса телепатия считывала все ощущения и даровала их наблюдавшему сверху маньяку. Тот в свою очередь излучал терпение и контроль над ситуацией. В этот момент он размышлял о том, что всё равно бы не стал расправляться с пленником здесь, иначе пришлось бы отдраивать стены и даже потолок от брызг фонтанирующей крови.
– Зачем ты это делаешь? – устало спросил коматозник. Вид у него был бледный и совсем измотанный.
– Я ничего не делаю. Это была твоя инициатива: искать меня и попадаться в плен.
– Зачем ты убиваешь? Зачем мучаешь?
– В какой-то степени мне это нравится. Но основная причина в другом. Однако я не намерен делиться с тобой своими мотивами.
– Ты просто сумасшедший.
– Не спорю, но это не повод тыкать мне этим в лицо всякий раз, когда твоё видение мира не совпадает с моим. Честность похвальна, но я – человек, поэтому не желаю лишний раз слышать о своих недостатках.
Мальчишка явно подгрузился услышанным, затем снова схватился за голову и уткнулся локтями в пол. В таком положении он собирался то ли переваривать информацию, то ли провоцировать собственное сумасшествие.
– Успокойся или я тебя ударю, – попросил Алан и воротился на свой табурет. Негоже было оставлять желудок без ужина, а также переводить приготовленную пищу.
– Убей меня: я это заслужил, – упадническим тоном произнёс мальчишка.
– Угу, – согласился убийца, рот которого был уже занят.
– Это мне за то, что вечно всё порчу. За то, что мои поступки заставляют близких страдать. И умирать.
Проглотив всё, что успел прожевать, мужчина поднялся, подошёл к окну и заехал лежавшему под ним парню по рёбрам. Без дури, чтобы ничего не сломать, но боль причинить.
– Будешь ныть – ударю снова. Ненавижу
