Но после Бородина Кутузов поставил Беннигсена в двусмысленное положение. Хотя барон сохранял пост начальника Главного штаба армии, он был оттерт от руководства штабом. Став фельдмаршалом, Кутузов учредил при себе должность дежурного генерала и 7 (19) сентября приказал: «…определяю… дежурным генералом генерал – лейтенанта Коновницына, которого отношения по власти от меня делаемые, принимать повеления, как мои собственные»18. Таким образом, П. П. Коновницын, с молодых лет преданный Кутузову, стал фактическим начальником штаба. Беннигсен, оказавшийся не у дел, был уязвлен и взбешен таким оборотом дела.
Теперь он стал вредить Кутузову еще больше, а Вильсон поддерживал его, доказывая, что «Беннигсен – Аннибал в сравнении с Кутузовым»19.
П. П. Коновницын (1764—1822). Худ. Д. Доу.
Очевидец Митаревский Н. Е. так описал Тарутинский лагерь грозного периода осени 1812 года: «Для солдат шили панталоны; офицеры пошили себе: кто шинель, кто – плащ, кто – бурку; шили сапоги, исправляли конскую сбрую;…плотники и кузнецы были в беспрерывной работе; в близлежащих лесах жгли уголь. Солдаты ходили в потертых шинелях и мундирах. Форменных панталон не было, а носили брюки, и белые, и пестрые. Кивера имели под чехлами, и черными, и белыми… – на это не обращали внимания; строго только смотрели за исправностью ружей, зарядов и всякого оружия. Не было блеска, золота и серебра; редко были видны эполеты и шарфы; блестели только ружья, штыки и артиллерийские орудия. Не видно было богатых и модных мундиров, но только бурки, грубого сукна плащи, запачканные, прорванные шинели, измятые фуражки; не видно было изнеженных лиц и утонченного обращения, но все были закалены трудами и дышали мщением. Между солдатами и офицерами не было хвастливых выходок против французов, только при разговорах о них сжимали кулаки и помахивали ими… Таков был общий, не блестящий, но грозный вид Тарутинского лагеря, занимавшего ничтожное пространство в громадной России: но участь всей России заключалось в нем, и, можно сказать, вся Европа обращала на него внимание. И в самом деле, велико было его значение. И страшна была тогда наша армия не числом, но внутренним настроением духа»20. Кутузов написал в Тулу, чтобы не вывозили оттуда на Ижевский завод оружейников и тяжести. А также послал городскому голове Калуги письмо: «Прошу вас успокоить жителей Калуги и уверить, что состояние армии нашей в благонадёжном положении. Силы наши не только сохранены, но и увеличены, и надежда на верное поражение врага нашего никогда не оставляла нас. Истребление сил его, недостаток в продовольствии и совершенная гибель предстоят ему неизбежно, и затем лета мои и любовь к Отечеству дают мне право требовать вашей доверенности, силою коей уверяю вас, что город Калуга есть и будет в совершенной безопасности»21.
Тарутинский лагерь. Худ. А. Соколов, А. Семенов. 1958 г.
