сам) вколол ему смертельную дозу!
На деле выходило, что во всем замешана незнакомая девушка без фамилии – просто хорошая девчонка, по определению брата. И где теперь искать эту хорошую девчонку? Может быть, помогут камеры ресторана?
– Спасибо, друг. – Громов вернул заключение Николаю, доедавшему, наверное, шестой пирожок. – Вот восемь тысяч.
– Ладно, – отозвался патологоанатом. – Жду завтра.
Они пожали друг другу руки, и Громов выбежал из крепко пахнувшей комнаты на свежий воздух.
Дядя ждал его в машине, похожий на гальванизированный труп. Не открывая глаз, он спросил:
– Удалось что-нибудь выяснить?
– Только то, что Леонид не собирался становиться наркоманом, – твердо ответил племянник. – Его напоили клофелином, а потом, вероятно, сделали инъекцию. Это самое настоящее убийство, дядя. Кто и почему хотел избавиться от нашего Лени?
Вадим Сергеевич закрыл лицо руками и зарыдал.
Виталий понимал, что дядя не ответит на его вопрос. Он и сам знал своего брата как облупленного, знал обо всех его занятиях и увлечениях. Открытый, душевный, Леонид ничего от него не скрывал. Друзья любили его, в бизнесе пока не было конкурентов. Но тогда кто и за что?
– Дядя, я могу отвезти тебя домой, – сказал Виталий, плеснув минералки в пластиковый стакан и протягивая ее Вадиму Сергеевичу.
Воронцов судорожно глотнул и закашлялся.
– А могу взять с собой в ресторан. Чем скорее мы получим записи с камер, тем лучше.
– Я с тобой. – Вадим Сергеевич расплескал воду на рубашку, не обратив на это внимания.
– Тогда поехали.
Нажимая педаль газа, Виталий почувствовал, что его первое дело – дело начинающего частного детектива – обещало быть самым сложным.
Глава 5
Как известно, люди, занимающие высокие посты, всегда ценят чужое время. Гости Керченского музея не оказались исключением.
Ровно в пять, когда горизонт еще не окрасился в розовый цвет, за Мартинято приехал грузовик, и молодой генерал с хрящеватым носом (он забыл, как его зовут, и уже стеснялся спросить), сухо поздоровавшись, попросил Юрия Юрьевича забраться в кузов, сам же сел в кабину, поддерживаемый молоденьким солдатом.
У Мартинято мелькнула нехорошая мысль, которая иногда посещала его в сыром кабинете музея или в зале, среди экспонатов, – украшений, остатков домов некогда богатых людей и утвари, по предположениям работников, принадлежавшей рабам или слугам: ни в одной стране никогда не было и не будет равенства.
Мысль казалась крамольной, и Юрий Юрьевич всегда оглядывался по сторонам, когда она вдруг противной юлой вкручивалась в разгоряченный мозг.
Вот и сейчас он подумал, что солдат, возможно адъютант генерала, не обратил на него, пожилого человека, никакого внимания, не помог забраться в кузов.
Вскоре грузовик затрясся на неровной дороге.
