Нуралиевым.
– Ты чего? – отпрянул Геннадий, – на тебе лица нет…
– Цыц! – Рашид прижал руку к горлу.
– Ты чего? – повторил Наливайко и хотел заглянуть через плечо друга.
– Не ходи туда, Ген.
Рашид вытащил сотовый и стал нажимать на кнопки. Ничего не понимающий Геннадий удивленно наблюдал за другом.
– Зачем «Скорую» и «Полицию»? Сашке плохо?
– Очень плохо, – подтвердил Рашид, схватил друга за рукав и потащил обратно к двери.
Тот шел, не сопротивляясь, и лишь когда Рашид вытолкнул его из сеней на крыльцо, потребовал:
– Объясни, в чем дело!
– Сашку убили.
– Как убили?!
– Не знаю, как, кровь там.
– Может, он еще живой, – Наливайко устремился было обратно в дом.
Но Нуралиев схватил его за рукав:
– Стой! Не ходи туда. Не живой он.
– Но посмотреть-то надо!
– Полиция приедет и посмотрит, – проговорил Рашид, не выпуская рукав друга из рук.
– Да пусти ты!
– Успокойся. Сашке ничем не поможешь. А топтаться там не надо. Пусть полиция найдет только следы убийцы.
– Ты думаешь, они там есть? – шепотом спросил Наливайко.
– Должны быть, – повел широченными плечами Нуралиев, – не бесплотный же дух там орудовал.
– Что мы Ане теперь скажем? – испуганно спросил Наливайко.
Рашид снова пожал плечами и опустил голову.
Полиция и «Скорая» приехали почти одновременно. Наливайко поспешил на звук сирены и, встав в проеме калитки, замахал рукой:
– Сюда!
Следователь Александр Наполеонов был раздражен и пребывал, мягко говоря, не в духе. И понять его было можно: дежурство заканчивалось, и вот на тебе – вызов. А так хотелось домой, съесть поздний завтрак, приготовленный мамой, и завалиться спать.
«Но, видно, не судьба», – философски подумал следователь.
Зато фотограф Валерьян Легкоступов был полон энтузиазма. Казалось, что чувство усталости вообще было ему неведомо.
– Как здорово, что мы едем за город! – радовался он еще в машине.
Наполеонов даже не стал спрашивать, что было в этом здорового, только бросил на фотографа тяжелый взгляд, который Валерьян даже не заметил.
Судмедэксперт, ироничный Зуфар Раисович Илинханов, на этот раз отмалчивался. Эксперт-криминалист, благодушный Афанасий Гаврилович Незовибатько, отзвонившись любимой жене Оксане: «Оксаночка, не волнуйся, я задержусь», – дремал всю дорогу. Молодой опер Аветик Григорян, разложив на коленях газеты, сосредоточенно разгадывал кроссворд.
– Помочь? – спросил Илинханов.
Григорян в ответ покачал головой.
– Все при деле, – фыркнул про себя Наполеонов и подумал, что ему тоже неплохо было бы подремать. Но спать расхотелось. И, словно прочитав его мысли, Илинханов протянул ему термос с кофе.
