звучал твердо. Не было в нем ни страха, ни сомнения.
Опаль спала с лица. Перестав расхаживать по зеркальной комнате, замерла, точно в камень обратилась.
– Не бойтесь, брать пример с вашего мужа и трусливо прятаться за спиной голема я не стану. Не лишу себя удовольствия уничтожить вас лично.
– Вы – против меня? – проговорила опешившая герцогиня.
– Воздушная стихия против огня, – кивнула ей с улыбкой.
– Значит, воспользуетесь силой, – задумчиво протянула д’Альбре и чему-то мрачно усмехнулась. – Думаете, справитесь?
– Ради вас – постараюсь, – заверила негодяйку. Не в силах больше находиться в одной комнате с женщиной, отдавшей меня на растерзание двум ублюдкам, отвернулась и, уже выходя из зала, громко повторила: – Верните мне мужа, Опаль. В противном случае ждите приглашения на собственную казнь.
День в сутолоке, среди таких же, как и он, жаждущих монаршей аудиенции, окончательно вымотал пожилого мэтра. Маг был утомлен, испытывал досаду на короля, якобы занедужившего. На самом же деле болезнь была лишь предлогом, чтобы увильнуть от забот о подданных. А больше ни с кем о столь деликатном деле – аресте маркиза де Шалона – Легран говорить не смел. Только Люстон XIV имел право решать судьбу стража.
К вечеру галерея, что вела к тронному залу, опустела. Разочарованные просители уходили, чтобы завтра вернуться сюда вновь. Заложив руки за спину, погруженный в свои размышления, мэтр Легран не спеша вышагивал по пустынному помещению, объятому сумраком. Где-то в конце коридора раздражающе хлопала на сквозняке ставня, и скорбных ликов расставленных вдоль стен статуй касался лунный свет.
Уйдя в себя, маг не сразу обратил внимание на звук шагов, эхом разлетавшихся по сумеречной галерее. А когда оторвал взгляд от мысков своих некогда до блеска начищенных туфель, увидел перед собой долговязую фигуру в алой сутане. На груди у прелата мягко мерцал массивный золотой медальон – круг с заключенной в него четырехконечной звездой – знак Единой, щедро инкрустированный бриллиантами.
Чтобы встретиться со служителем богини взглядом, пожилому учителю пришлось задрать голову. Кардинал Бофремон был очень высок, а по сравнению с приземистым магом так и вовсе казался исполином. Худощавый, с благородными, не лишенными надменности чертами лица. Темными волосами, едва тронутыми сединой. Глубоко посаженными пронзительными, янтарного цвета глазами, выдававшими в нем мага огня, и крупным носом с горбинкой. Что придавало ему сходство с орлом.
Впрочем, его высокопреосвященство действительно являлся хищником. Бофремону едва исполнилось пятьдесят, его сила была в зените. Первый министр короля, его опора и главный советник. Которого больше заботила политика и назревающая с соседями, Илланским королевством, война, нежели духовное процветание Вальхейма.
Приблизившись к магу, служитель Единой проговорил:
– Уже второй день вы задерживаетесь во дворце допоздна, мэтр. Что-нибудь случилось в коллеже?
