5
Грабовский вел планетоход пять часов. Вроде бы не так уж и много, но если учесть, что и до этого лейтенант целые сутки провел в кресле, а спал он… Марк наморщил лоб, пытаясь суммировать все те редкие минуты, когда удалось слегка подремать. Получилось что-то около двух часов. Вот и результат! Спину ломило, сидушка под задницей превратилась в твердую каменную плиту. Слава богу, что сонливость исчезла, и голова оставалась чистой и ясной. Но это была совсем не заслуга Грабовского. Автоматическая аптечка боевого комбинезона регулярно покусывала его, впрыскивая легкие стимуляторы. Лейтенант понимал, что так не может продолжаться вечно. И через час – другой карманный доктор посчитает, что дальнейшее применение лекарственных средств небезопасно для организма и порекомендует отправиться спать. Это будет через пару часов, но пока… пока он еще может потерпеть. Пусть ребята отдохнут.
Грабовский кинул быстрый взгляд назад. Луиза спала, свернувшись калачиком, словно котенок. Голову она положила на колени Строгова. Намаялась бедолага. Марк тяжело вздохнул. Прежде чем уснуть они с Николаем о чем-то вполголоса говорили. Девушка плакала, Строгов ее утешал. А потом, взявшись за руки, они долго молчали. Да уж… судьба им выпала такая, что врагу не пожелаешь. И все же они вместе, они любят друг друга. Это видно с первого взгляда.
Что же все-таки такое любовь? Грабовский почесал затылок. Луиза продолжает обожать странного Великого Мастера даже несмотря на его пугающую сюрреалистическую внешность. Я и Дэя… Мы такие разные. Я ни в коей мере не попадаю под эталоны красоты Лура, а она далека от звезд с обложек «Плейбоя». Но нас тянет друг к другу. Выходит, романтики всех веков и народов оказались правы, и от нас грешных ничего не зависит. Любовью правит кто-то там высоко на небесах.
Марку тут же захотелось пристально вглядеться в бесконечную голубую высь. Однако взгляд сперва скользнул по барханам, да так и остался прикованным к ним, будто угодил в прочный невидимый капкан. Что-то было не так. Вроде ничего особо подозрительного, но не так. Барханов справа как будто стало вдвое меньше. Вот ближние ползут вдоль борта планетохода. Вон дальние, зубьями исполинской пилы, вгрызаются в чистое синее небо. Ну а где спрашивается те, что должны заполнять собой пространство между передним и задним планом? Возможно, кто-нибудь другой не придал бы этому значения. Эка невидаль, в бескрайней пустыне потерялись несколько бесполезных куч песка. Но Грабовский жил инстинктами разведчика. Он никогда не пренебрегал мелочами. И вообще, что такое мелочь? Кто знает, где мелочь, а где нет?
Не желая рисковать, лейтенант остановил машину, а затем вытянул из бардачка мощный дегиталь-бинокль.
– Чего стоим? – тихий голос Великого Мастера прозвучал прямо возле самого уха Грабовского.
От неожиданности Марк вздрогнул. Фух, дьявол, напугал! Вместо ответа он оглянулся на пару кресел, где секунду назад Строгов с Луизой почивали сном младенцев.
