прокрутил перед его мысленным взором десятки лиц окровавленных, с подбитыми глазами и разбитыми губами. Мелькнули и со свернутыми шеями, заставив Силантия скривиться в гримасе.
– Всех помню, но вины за собой не чувствую, потому как сзади не напал ни на кого. Честно дрался и сам получал в ответ. Так и жил бесхитростно,– упрямо сжал он губы.
– Бесхитростно? Те, кто тебе в ответ в лоб врезали, они и думать о тебе забыли, а пришли убивать как раз те, кто не смог расквитаться, хоть как-то. Ни как. "Бесхитростно". А скажи-ка, Силантий Потапович, если здоровый мужик парнишку сопливого пришибет в кулачной разборке? Неумеху, недоросля? На вид взрослого и сильного, но ничего не умеющего? Потому и вышли на тебя толпой ночью, что стоишь не одного такого, а десятка. И ведь дорого им напавшим обошлась та ночь. Пятерых ты убил и десяток покалечил. Их это не оправдывает, но и тебя не обеляет. Понимаешь?– Силантий молчал, насупившись.
– Вот ты давеча сказал, что "правда там только есть, где всем одинаково", помнишь?– продолжил Михаил.
– Ну?
– И где же правда твоя? Где ты одинаков со всеми прочими? Ты талантом кулачного бойца Богом одарен и куда его расходовал? Народ почем зря калечил? Свой русский. Ладно, отщепенцев всяких, но ведь и "озорства ради" тоже.
Нанимали тебя улицы и посады, и ты шел за оплату калечить людей обыкновенных. Талант свой в розницу распродавать принялся. Вот Господь и тормознул слегка. Думай. Аль что непонятное говорю?
– Понятно. И спорить не стану,– Силантий рванул ворот рубахи и всхлипнул, роняя голову на грудь.– В монастырь уйду, постриг приму, замолю…– простонал он.
– Эко выдумал. Монастырь. А ребятишек на Дуняшу с Надюхой бросишь?
– Обуза я им такой…– пробормотал Силантий.
– Какой? Раскаявшийся?
– Слепой,– произнес Силантий едва слышно.
– Да с чего ты взял, что слепой? Был слепой, пока обида глаза пеленой застилала, а сейчас оглянись-ка по сторонам.
Вон, видишь, облака плывут над головой?
Силантий поднял голову и взглянул на проплывающие в небе барашки белоснежные.
– Вижу, но не верю. Сон это.
– Не сон это,– возразил Михаил.– Это мы с тобой душами общаемся, а сейчас ты откроешь глаза, когда я в ладони хлопну и будешь так же все видеть,– Михаил открыл глаза, стряхивая наваждение, и хлопнул в ладони.
Силантий от хлопка буквально подпрыгнул на лавке и сел рывком, вертя головой по сторонам. Лампа керосиновая с отражателем Кулибина, заливала помещение так ярко, что он невольно прикрылся от нее рукой и спросил.
– Это уже не сон? Или я еще сплю?– и улыбнулся печально-виноватой улыбкой.
– Уже нет,– ответил ему Михаил.
А потом выли радостно женщины и визжали восторженно детишки, спущенные с печи. Эти буквально повисли на Силантии и он виновато разводил руками.
Вернулись с поденщины
