хотел признаваться в том, что ему тоже хочется иметь такую славную постельку:
– Нет, я ухожу. Отдай эту «паутинку» своему любимчику Сяпе. Эй, Енот, пошли домой.
Ась досадливо махнул лапой:
– Правильно! Не бери! Пушть Сяпа вожьмёт, а ты ни за что не бери! – строго велел он.
Бяка тут же заупрямился:
– Я не люблю, когда мне указывают, что следует делать, а что нет. Я свободный кыш. Теперь тебе назло заберу носки с гамачком. Пока, Ась. На старости лет ты стал очень упрямым и навязчивым.
Забрав и то и другое, Бяка залез на Енота, который пригнул шею к земле в ожидании друга, и громко присвистнул. Через минуту всадника уже не было видно за деревьями.
Старый кыш удовлетворённо потёр лапы:
– Эй, Прух, дружище, выходи. Предштавь себе: этот малыш уверен, что обманул штарого Ася. Но я давно подобрал к нему ключик. Чтобы заштавить Бяку идти налево, надо слегка подтолкнуть его вправо – в этом весь фокуш!
Глава семнадцатая
Удивительные превращения
Странное поведение Большого Кыша.
Бяка читает стихи. Мудрый гамачок.
Ась сказал, что всё нормально!
Хнусь брёл по западному склону холма с корзинкой на спине. В ней лежали сосновые иголки на растопку. На песчаном склоне росло так много сосен, что их сухой хвоей была устлана вся земля. Огибая вересковые кусты, Хнусь думал о солнышке, диких пчёлах, любящих цветущий вереск, жаворонках в синем небе и о себе. Лучше всего думалось о том, как легко и беззаботно жилось ему в Большой Тени кышонком. Как любили и баловали его родители. Как три года назад он вытаял здесь, на холме. Как его нашёл и приветил Ась. Эти воспоминания были сладкими и приятными. Правда, он немного скучал по близким, но никогда не покинул бы свой дом в Маленькой Тени, потому что привязался к нему душой. И конечно, к кышам, живущим здесь. На холме Хнусю было удивительно спокойно. Он родился трусишкой: боялся змей, камышового кота, сов, лисиц и хорьков. А сюда никто голодный не забредал. Каменная Гряда преграждала путь всем хищникам. Вороны? Ась научил Хнуся от них прятаться. А Сяпа изобрёл «гремелку», отпугивающую настырных птиц, и уже трудился над новым изобретением «колючка» – бронежилетом, в который вплетались терновые и ежевичные иглы по образцу ежовой шкурки. Такая одёжка была бы отличной защитой от всех забияк.
Хнусь нагнулся за очередной сосновой иголкой, но… обо что-то споткнулся и растянулся во всю длину, уткнувшись мордочкой в бурую подстилку. Иголки высыпались из корзины. Кыш, не торопясь, встал. Собрал иголки. И хотел было посмотреть, что ему подвернулось под лапы, но вдруг услышал старинную кышью песенку. Кто-то под стрекот сверчка тихонько напевал «Марш бесшабашного кыша»:
В приметы верит каждый кыш,
Но только не Хрум-Хрум.
Хрум-Хрум – отчаянный малыш,
Хрум-Хрум не тугодум.
Хрум-Хрум пошёл однажды в лес,
И,
