в белом соусе, разобранная от хрящей и косточек, начисто лишенная, на взгляд Наты, всякой привлекательности. Какое-то раскисшее белое месиво, а не курица. Эти мамины экспромты совершенно не нравились Нате, которая во всем предпочитала постоянство. Поэтому сейчас она и заподозрила маму в стремлении скормить ей очередной кулинарный шедевр.
Но мама с готовностью откликнулась:
– Жареная! Горошек вареный, а пюре давленое! Словом, все, как ты любишь.
– Тебе от меня что-то надо, – догадалась Ната.
Но мама начала ее уверять, что желание у нее одно-единственное, повкуснее и посытнее накормить свою дочурку. И Ната смягчилась. Ладно, должно быть, временное кулинарное помрачение у мамы закончилось. Очень хорошо. Вкусный ужин будет сейчас как раз кстати. Курочка оказалась именно такой, как она и любила, с хрустящей темно-золотистой кожицей, солененькой и перчененькой. Мясо было сочным. Горошек зеленым с кусочком сливочного масла, которое аппетитно подтаивало на самом верху гастрономической композиции, заливая его своими тонкими маслянистыми ручейками. Во время ужина Нате казалось, что мама собирается ей что-то сказать. Она то и дело открывала рот, но, так и не решившись, снова закрывала его.
После основного блюда Ната извлекла из кармана те фрукты, названия которых не знала и которые прикарманила в доме Валентина Петровича. Мама их вкус одобрила, но настояла на том, чтобы Ната тоже полакомилась вместе с нею. Мама сидела рядом и наблюдала за каждым кусочком, который Ната отправляла себе в рот.
– Вкусно, доченька?
– Да. Очень. Спасибо. А тебе?
– Мне тоже.
Мама еще немного помолчала. А потом все же решилась:
– Нам ведь очень хорошо живется вдвоем, правда, доченька?
– Хорошо, конечно.
– Но у тебя появился этот Гена. А у меня…
И мама замолчала, выдерживая интригу.
– У тебя тоже кто-то появился?
– Знаешь, да. И я завтра к нам на ужин пригласила одного хорошего человека.
– И что это за человек?
– Мужчина.
– Ого. Даже так! И что за мужчина?
– Зовут его Петр Николаевич.
И дальше на Нату полилась поистине удивительная сага о том, как ее мама, будучи уже дамой весьма в преклонных годах, полюбила, да еще как полюбила!
– Как я люблю Петра Николаевича, так я не любила никогда в жизни. Мне вообще кажется, что, только узнав его, я полюбила впервые в жизни.
– Подожди, а как же мой папа? Его ты разве не любила?
– Твой папа?.. – в голосе мамы слышалось сомнение. – Ты уже прости, не хочу говорить о нем плохо, но это был не тот человек, который мне нужен. Твой папа никогда не был хорошим семьянином, и сам сознавал этот свой недостаток.
– Папу ты не любила. А твой первый муж… Эдмонд, кажется? Его же ты любила?
– Это была всего лишь ошибка моей юности.
– А Владимир Сергеевич?..
– На него
