вспоминания всех нюансов, он был не единственным, но самым ярким и длительным в своём проявлении, и он имел самое непосредственное отношение к затронутой теме. Однако всё по прядку.
За месяц до окончания службы ко мне подошёл командир и предупредил, чтобы я готовился к первоочередному увольнению в запас. Для меня это было удивительно, я ничем особенным не проявил себя, находясь в рядах Советской Армии, (хотя свой долг честно отдал Родине), и вдруг нежданно-негаданно для себя попал в список тех счастливчиков, которые увольнялись первыми. И, хотя нарушений армейской дисциплины с моей стороны также не было, тем не менее, это стало для меня полной неожиданностью, так как в первую очередь домой отправлялись солдаты, заслужившие увольнение своим рвением, своими особыми заслугами.
Я служил два года: сначала в Забайкалье, затем в Казахстане. Первые дни были интересны тем, что мы, новобранцы, окунувшись в необычную среду, открывали для себя что-то новое и невольно к нему привыкали. Ежедневные: подъёмы, зарядки, вышагивания на плацу; затем учёба, освоение материальной части; затем суточные наряды в столовой с чисткой картошки всю ночь и мытьём горы посуды днём; караульные наряды с охраной объектов – всё было внове. Но уже к исходу второго месяца я затосковал по дому. И эта тоска въелась в меня, как болезнь, а время моей службы превратилось в вялотекущую субстанцию. Два года я думал, когда же закончится испытание и я вернусь домой. И вот случилось!
Из Семипалатинска мы, сослуживцы одного полка, самолётом вылетели в Москву, а оттуда должны были разлететься кто куда. В Москве мы с группой ребят – земляков, распрощавшись с теми, кто отправлялся другими маршрутами, и сели на самолёт, летевший на Северный Кавказ, в Минводы. В Минводах наши дороги окончательно расходились по разным направлениям, и мы, земляки, решили отметить этот необычный момент, зайдя в заведеньице, расположенное рядом с аэропортом, в котором можно было и выпить, и закусить. Я – человек не пьющий, но вынужден был подчиниться и моменту, и уговорам сослуживцев. В общем, мне достаточно было двух стаканов вина, и я стал тугосоображающим субъектом. (Я описываю все это в деталях по причине того, что и сам хотел бы понять, что же стало толчком странных событий, произошедших со мною в дальнейшем). Те, кто были «покрепче», нашли такси на Грозный и, окончательно простившись со всеми, я укатил на свою родину. Часа через два-три я стал более-менее адекватен обстановке и уже с нетерпением ждал родные места. На развилке дорог, одна из которых вела прямо в Грозный, а другая – в моё село, я вышел из такси и пошёл домой пешком, с интересом разглядывая знакомый пейзаж и предвкушая встречу с родными. До села было километров 5–6. Неожиданно остановилась попутная машина. Меня предложили подвезти, и я не отказался. В машине ехали представители Грозненского нефтяного института. Они с интересом расспрашивали меня, а затем посоветовали мне поступать в нефтяной институт. (Вот он – знак свыше! – о том, что я буду там учиться, что в действительности и произошло).
