Неприятности у меня начались сразу же. Припоминаю теперь, что в этом городе так бывало всегда. Однако, сходя с трапа самолета, я плохими предчувствиями не мучилась и подозрениями не страдала. Ни о чем не тревожась, я предвкушала одни удовольствия и не сомневалась, что встретят меня с почетом.
Меня и встретили.
Наручниками. Прямо в аэропорту.
Нет, не сразу. Я успела получить багаж и довольная катила его за собой – новенький чемодан из кожи нильского крокодила, дорогущий ужасно. Разорилась, ради прикола.
Катила стильный чемодан и кокетливо поглядывала на витринные стекла аэропорта, неплохо играющие роль зеркал. Я любовалась собой и особенно новым леопардовым пальто. Знаю, многие поступают иначе, но я в дорогу беру все новое, особенно если еду в провинцию: надо же задавать там столичный тон. Тем более, что в провинции зачастую одеваются так, словно живут от банкета и до банкета, словно от приема до приема коротают свободную минутку у прилавков магазинов, в прачечных, в автобусах, в метро. Там Ферре, Миссони и Версаче никого не удивишь. Во всем этом они на работу ходят.
Кстати, о работе. Однажды в местном метро ко мне подошла попрошайка – девица с ребенком на руках. Так вот на ней был пиджачок из того же салона, в котором с глубочайшим отвращением одеваюсь и я. Скрою название салона, чтобы не делать подлецам рекламу – кошмар, как там дерут! То есть грабят, упаси вас бог подумать плохое – я не о сексе.
Здесь не могу не заметить: ужас, как богатеет русский язык, просто на глазах богатеет: слова обрастают двойным и тройным смыслом. Уже и фразы бросить нельзя, чтобы не брякнуть двусмысленности, так стремительно наши слова меняют значение. Куда это придет неизвестно, но все чаще и чаще приходится думать, когда говоришь, иначе сказанное приобретает неожиданно извращенное направление. Год-другой и невинные «драть», «пороть», «жарить», «парить» смело будем относить к пошлым и даже охальным. Туда же скоро отнесут и милейшее словечко «голубой», не сомневайтесь. Скоро толковый словарь Ожегова переименуют в «словарь матерных и бранных слов», вот как цинично мы стали смотреть на мир.
Но вернемся в аэропорт. Я катила дорогущий чемодан из крокодила, любовалась отпадным пальто из леопарда и с нежностью думала о себе: «До чего же я в своем вкусе! Молода, стройна и стильна! Просто повезло, что не видит меня старушка Брижит Бардо – пламенный защитник животных, будто на нашей планете больше некого защищать, будто всех людей уже защитили. Да-а, старушка-Брижит убила бы меня. Особенно за крокодила. И за леопарда. И за пояс из змеи. И за шагреневую косметичку. Боже, сколько зверья извели ради такого животного как человек!»
Едва я об этом подумала, как ко мне подошел высокий симпатичный милиционер, очень молодой, даже юный. С обворожительной улыбкой на устах я приготовилась бодро давать автограф, но милиционер ни с того ни с сего строго потребовал документы.
«Не узнал меня, – огорчилась я, но тут же повеселела: – Еще бы! Ведь после развода с мужем я помолодела на десять лет! А после свадьбы с Робертом сбросила еще лет двадцать, не меньше!
Стоп! Это сколько же мне тогда?
Да, переборщила слегка. Но по-любому, я теперь молодоженка и изменилась неузнаваемо. Теперь меня даже соседские собаки не узнаю – лают как сумасшедшие Не удивительно, что милиционер тоже меня не узнал».
– Попрошу предъявить документы, – строго потребовал он, о своем счастье не подозревая – не каждый же день знаменитости вроде меня попадаются ему на глаза.
– Неужели вы не догадываетесь кто перед вами? – кокетливо играя глазами, спросила я.
– Догадываться я не привык, конкретно хочу это знать, – ответил юный милиционер, глядя на меня без всякого интереса.
– Ха-ха! – обрадовалась я возможности его огорошить. – Так вы еще не в курсе какое важное событие произошло в вашем городе?
Милиционер слегка растерялся и спросил:
– Какое?
– Так слушайте, – с гордостью заявила я, элегантно отводя в сторону леопардовую полу и упираясь рукой в свое роскошное бедро, изысканно драпированное французскими шерстяными кружевами – стильный костюмчик от самого…
Впрочем, не стоит и ему делать рекламу.
Стоя в этой элегантной позе: одна рука небрежно брошена на чемодан из крокодила, другая – на кружевном бедре, я многозначительно выдержала длинную паузу и добилась своего: милиционер начал приобретать вид задумчивый и рассеянный, что очень ему шло.
– Я вас слушаю, слушаю, – нетерпеливо бормотал он, механически приподнимая фуражку и вытирая со лба капли пота.
«От меня и не таких в пот бросало! То ли еще будет!» – подумала я и воскликнула:
– Слушайте!
И, выдержав паузу, снисходительно
