дрогнувшим от волнения голосом спросила она Алесю.
– А ты думаешь, мы будем здесь мерзнуть? Мне, честно говоря, уже холодно, да и есть очень хочется.
– Тогда ты первая! – предложила Яна, зябко пожимая плечами.
Алеся, внутренне сжавшись в комок, распахнула дверь и вошла в парилку. С трудом сдерживаясь, чтобы не прикрыть обнаженную грудь, окунулась в жаркие облака пара. Леня, распростершись на полке, блаженствовала. На нежной коже уже выступили прозрачные капельки пота. Глаза были полузакрыты, губы растянулись в счастливой улыбке. Но более всего Алесю умилил размякший березовый листок, прилипший к белоснежной ягодице. Женя, совершенно обнаженный, уверенно орудовал веником, распаривая восхищенную Леню.
– Перевернись! – негромко скомандовал Женя, и Леня послушно легла на спину. Женя что-то сказал, и женщина как-то очень стеснительно прикрыла грудь руками.
Алеся присела на деревянную, разогревшуюся в раскаленном воздухе бани лавку и исподволь наблюдала за Женей. Он совершенно не походил на ее погибшего мужа. Крепкий, широкоплечий, в мешковатом комбинезоне он показался неуклюжим и неповоротливыми, но здесь, в бане, Алеся невольно залюбовалась его сильным телом, рельефными мышцами, длинными могучими руками, крепкими накачанными ногами. Она невольно поймала себя на мысли, что обнаженный Женя не вызывает у нее отвращения. Более того, ей приятно смотреть на совершенное мужское тело. Женя, словно оживший библейский Давид, только более зрелый и оттого еще более привлекательный, совершенно не смущался собственной наготы и абсолютно не обращал внимания на то, что находится в окружении обнаженных женщин. Раскрасневшегося, с выступившими бисеринками пота на упругой коже, его не портил даже старый шрам, располосовавший левую щеку от виска до подбородка. Шевеление сбоку привлекло ее внимание. Рядом сидела Яна в майке, натянутой едва ли не до колен, она не сводила восхищенных глаз с Жени.
– Геркулес! – взволнованно сорвалось с ее губ.
Напарив Леню, Женя принялся нежно и в то же время сильно массировать ее. Не обращая внимания на Алесю и Яну, он увлеченно занимался своим делом и, как видно, получал от этого немалое удовольствие. Когда Женя закончил заниматься Леней, окатил ее водой, усадил отдохнуть, Алеся, поддавшись неясному порыву, поднялась и, преодолевая врожденную застенчивость, спросила:
– А меня попаришь?
– С удовольствием! Только ты всегда в баню в трусиках ходишь?
Робея еще сильнее, Алеся оглянулась и увидела, что Яна, та самая Яна, которая всех все время провоцировала, откровенно бросая вызов, сидит, укутавшись в длинную черную майку. Преодолевая себя, Алеся едва ли не сорвала с себя последнюю одежду и со злостью швырнула на скамью. Одним прыжком оказавшись на полке, вытянулась на животе и едва не застонала от наслаждения, когда распаренный березовый веник, не касаясь кожи, обласкал ее нежным и раскаленным воздухом. С Алесей творилось нечто невероятное. Она просто получала удовольствие, изысканное, несказанное. Когда Женя предложил ей перевернуться на спину, она сделала
