крест у каждого. Приговорен,Взвалив на плечи ношу, каждый
Нести ее, под тяжестью согбен,
И голодом томясь и жаждой.
За что? Но разве смертному дано
Проникнуть в тайну Божьей кары?
Ни совесть не ответит, все равно,
Ни разум твой, обманщик старый.
Но если не возмездье… Если Бог
Страданья дарует как милость,
Чтоб на земле, скорбя, ты плакать мог
И сердцу неземное снилось?
Тогда… Еще покорнее тогда,
Благослови закон небесный,
Иди, не ведая – зачем, куда,
Согнув хребет под ношей крестной.
Нет помощи. Нет роздыха в пути,
Торопит, хлещет плетью время.
Иди. Ты должен, должен донести
До гроба горестное бремя.
Кошке Мартюне 14 лет, ее сыну Малышу на год меньше. Мартюня стала хворать, и нет у нее прежней прыти молодости, хотя иногда она пытается поймать собственный хвост, конец ее райской жизни близок… Не удержавшись, я задал духовному отцу Иоанну Миронову мучающий вопрос:
– Можно ли усыплять животных, когда они становятся старыми, больными, немощными?
– Слепых, парализованных, очень больных можно – коли даже врач отказывается от лечения, чтобы они не мучились, – сказал батюшка. – Конечно, жалко хозяину животинку, потому что привык. Вот у нас с матушкой живет собака Чарушка, старенькая, но мы не усыпляем ее. Зимой у нее лапы сильно болели, но за лето она выходилась и теперь бегает, как молоденькая.
– А хоронить как домашних животных?
– Просто в земельке вырыть ямку и закопать. Больше ничего не надо.
– И молиться о них нельзя…
– Животные – наши друзья. Если хочется, можно помолиться: «Господи, Ты создал тварь, Ты и взял ее. Ты даешь нам красоту, даешь познание Твоих творений духовных и телесных. Благодарю за все». Что касается вопроса, есть ли у животных душа, отвечу: она у них в крови. Вот почему кровь животных нельзя вкушать. В том числе и колбасы кровяные. Кровь животных должна спускаться в землю…
ОХОТА
Я помню: брат, зайчонка подстрелив,
Принес его, обрадован удачей.
Зайчонок бился – был еще он жив, —
Кричал и плакал он (и звери плачут).
Дробь угодила в голову и в бок,
Из-под усов по капле кровь сочилась,
И лапами, в отчаянье, как мог,
Он колотил, уже теряя силы.
В его глазах стоял такой испуг,
Такая боль, такая жажда воли,
Где плеск ручьев и в чистых росах луг,
Овсом и рожью пахнущее поле,
Где перебежки-спешки, скок-поскок,
Где огородов сладкая отрада…
Но подколенья длинных задних ног
Скрутил ремень, не знающий пощады.
И вот последний хрип. Зайчонка взор
Померк. Цвели цветы. Деревьев листья
Шептались. Пели птицы…
Мне с тех пор
Слепой азарт охоты ненавистен.
