аем жить в этом прекрасном городе, чьи жители – и живые, и мертвые – сосуществуют подобно свету и тени.
Рывком открыв дверь в кафе «Сити Лайтс», – наперекор ветру у меня за спиной, грозившему захлопнуть ее снова, – я вошла внутрь. Оглядевшись по сторонам, я заметила Джека за столиком у окна. Перед ним уже стоял латте с дополнительной порцией взбитых сливок и внушительных размеров булочка с корицей. Мгновенно заподозрив недоброе, я осторожно приблизилась к столу.
– Что тебе нужно? – спросила я, указав на латте и булочку с корицей.
Он поднял на меня пронзительно-голубые глаза, которые я последние шесть месяцев своей жизни упорно старалась не замечать. Его невинный взгляд наверняка вынудил бы меня улыбнуться и закатить глаза, если бы не застарелый страх, который преследовал меня на всем пути от моего дома на Трэдд-стрит до Маркет-стрит.
Это было довольно сильное чувство; я даже на пару мгновений задержалась перед входом в кафе в надежде определить, что же это такое. Мне очень хотелось думать, что это просто недосып, вызванный телефонным звонком в два часа ночи, после которого я так и не смогла заснуть. Это было бы вполне приемлемое объяснение, но в моем мире, где телефонные звонки от давно умерших людей не были таким уж необычным явлением, меня оно не удовлетворило.
– Доброе утро, Мелани, – весело произнес Джек. – Неужели мужчина не может просто купить красивой женщине завтрак, не ожидая ничего взамен?
Я сделала вид, будто на мгновение задумалась.
– Нет, не может.
Расстегнув пальто, я аккуратно перебросила его через спинку стула и лишь после этого села. От меня не скрылось, что все женщины в ресторане, включая седовласую даму с инвалидным ходунком за столиком у бара, не сводили глаз с Джека и с подозрительным прищуром посматривали на меня.
Да, Джек Тренхольм был слишком хорош собой, чтобы быть писателем, особенно автором исторических документальных детективов. Ему полагалось быть лысым толстячком с седой бородкой, любителем толстых водолазок, которые обтягивали бы его брюшко, с пожелтевшими от курения зубами, в которых зажата вездесущая трубка. К сожалению, как и в прочих вещах, Джек даже не пытался соответствовать этому стереотипу.
– Итак, что тебе нужно? – снова спросила я, вынув из сумочки флакон с дезинфицирующим средством для рук и пшикнув себе на ладонь. Затем я предложила флакон Джеку, но тот отрицательно покачал головой и сделал глоток черного кофе. Высыпав в свой латте два пакетика сахара, я снова посмотрела на него, о чем тут же пожалела. Его глаза были гораздо голубее, чем следовало. Их насыщенный цвет не нуждался в помощи темно-синего свитера, который был на нем в это утро. Но когда он посмотрел на меня, в его глазах что-то мелькнуло – нечто похожее на беспокойство, отчего я даже поерзала на стуле.
– Как поживает Генерал Ли? – спросил Джэк, пропуская мимо ушей мой вопрос, и, посмотрев в окно, бросил взгляд на часы.
Я проглотила кусочек булочки с корицей.
– С ним все в порядке, – ответила я, имея в виду маленького черно-белого пса, которого я вопреки моему желанию унаследовала вместе со старинным домом на Трэдд-стрит.
– Ты все еще держишь его по ночам на кухне?
Я отвела взгляд в сторону:
– Нет. Не совсем.
По лицу Джека расплылась широкая ухмылка.
– Теперь он спит в твоей комнате, не так ли?
Чтобы увильнуть от ответа, я откусила большой кусок булочки, в очередной раз раздраженная проницательностью Джека в том, что касалось меня и моих склонностей. Не сумев спихнуть Генерала Ли моей лучшей подруге Софи Уоллен, которая оказалась аллергиком, я горячо клялась всем, кто был готов меня выслушать, что я не собачница и не намерена держать животное у себя в доме.
– Он спит в ногах твоей кровати, не так ли? – Джек даже не пытался скрыть легкую издевку в голосе.
Все так же старательно избегая смотреть на него, я сделала большой глоток латте.
Джек скрестил руки на груди и с самодовольным выражением лица откинулся на спинку стула.
– Или же на подушке рядом с тобой… я угадал?
– Ну, хорошо, – сказала я, со стуком ставя чашку на стол. – Он больше нигде не желает спать, понятно? Стоило оставить его в кухне, как он тотчас начинал скулить, и когда я принесла его в свою комнату, он сел рядом с кроватью и всю ночь смотрел на меня, пока я не положила его рядом с собой. Спать на моей подушке – это целиком и полностью его идея. – Я отодвинула от себя чашку. – Но это вовсе не значит, что я его люблю и все такое прочее. Просто он показался таким… Одиноким.
Поставив локти на стол, Джек подался вперед:
– Может, мне тоже стоит притвориться, что я одинок, и посмотреть на тебя грустными
