вычеркнешь из их жизни бо́льшую часть красоты.
– Какая красота в том, что люди забиты и невежественны, что их запугивают, чтобы добиться покорности? Какая красота в том, чтобы терзать тело ради спасения души? Но я отвлекся. Нет никакой причины, по которой католики и протестанты не могут жить мирно бок о бок, уважая чужие взгляды. Мы все французы. Это то, что нас объединяет. Нечестно выставлять всех реформатов изменниками.
Видаль сложил ладони вместе.
– Ты отлично знаешь, что среди твоих товарищей по вере немало таких, кто оспаривает власть короля и подвергает сомнению его право помазанника Божьего властвовать. Как я уже сказал, друг мой, это государственная измена.
– Я признаю, что существуют такие, кто подвергает сомнению право его матери властвовать, но это не одно и то же. Всем известно, что Карла куда больше интересуют его собаки и охота, нежели государственные дела. Он ребенок. Каждое решение, которое принимается от имени короля, на самом деле принимается Екатериной, королевой-регентом.
– Ты осведомлен о реалиях придворной жизни ничуть не больше, чем я.
– Да это ни для кого не секрет, – возразил Пит. – То, что предлагается гугенотам, – это не более чем шанс стать гражданами второго сорта. Ты сам знаешь, что это правда. Так даже в этих крохах им пытаются отказать. Гиз и его сторонники считают, что мы вообще не должны быть гражданами. Для них любая уступка – это уже слишком много, даже право вести службы на нашем родном языке.
– Ты так говоришь, как будто право вести службы на французском – это сущий пустяк.
– Сам старый король – истый и ревностный католик – поручил Маро задачу перевести псалмы с латыни на французский. Как то, что тридцать лет назад делало человека добрым католиком, теперь позволяет записывать его в еретики?
– Времена изменились. Мир стал более жестоким.
– Говорю тебе, если мы не будем осторожны, – с жаром произнес Пит, – мы увидим на нашей земле повторение костров Англии или зверств инквизиции, как в Испании.
– Подобная дикость никогда не случится во Франции.
– Это может случиться, Видаль. Еще как может. Мир, который мы знаем, рушится быстрее, чем мы думаем. В Тулузе есть такие, кто вслух заявляет о том, что убивать гугенотов – долг каждого истинного католика. Убивать во имя Господа. Вести священную войну. Они используют язык крестоносцев, хотя говорят о своих же братьях-христианах.
– Которые в их глазах являются еретиками, – негромко заметил Видаль. – Похоже, ты убежден, что никто из тех, кто выступает против реформистских идей – скажем, относительно того, что не нужно отказываться от мяса во время поста, или высмеивания наших самых священных реликвий, – не может делать это из соображений глубокой и искренней веры.
– Это неправда, – возразил Пит. – Я признаю, что есть такие, кого наши принципы искренне оскорбляют, но герцог Гиз и его брат стоят на пути к миру. Они подстрекают своих последователей не принимать эдикт. Они доведут Францию до гражданской войны.
Видаль
