нельзя научить забивать голы, нападающий должен всему учиться сам. Если природа обидела, никакой тренер не поможет.
Павел Садырин (справа) – капитан «Зенита». 1970-е
В зенитовский коллектив я влился довольно легко, особых проблем не возникло. Наверняка помогло, что уже несколько лет в «Зените» был Леша Стрепетов, наш, колпинский. Но и атмосфера в команде была дружеской. Было несколько футболистов, пытавшихся наезжать на молодых, но не они задавали тон. Помню, оказался первый раз на базе в карантине, а он продолжался четыре дня. Все уже привыкли к этому режиму, занимаются своими делами, а я проснулся утром, слоняюсь по территории неприкаянным. Смотрю: у комнаты сапожника Садырин что-то мастерит. Я подошел, предложил помочь, он не возражал, и мы сделали два скворечника. Он забрался ко мне на плечи, и прибили мы скворечники на самые высокие березы. После этого у нас с Садыриным были отличные взаимоотношения. Скажи мне кто-нибудь за месяц до этого, что с капитаном «Зенита» подружусь, ни за что бы не поверил, ведь раньше только по телевизору его видел.
Через 13 лет, когда заканчивал играть, посмотрел я на эти березы – скворечники живы, в дерево вросли, теперь их уже и с подъемного крана не достанешь. И когда Паша уже главным тренером «Зенита» работал в 96-м году, я ему эти скворечники показал, говорю: «Федорыч, смотри, сколько лет прошло, а сохранились, какие мы квартирки птицам сделали!»
Садырин и Борис Кох были главными шутниками в том составе «Зенита». И еще, пожалуй, Георгий Вьюн. К их розыгрышам я присоединился уже позже, когда стал регулярно в основе появляться.
К нам часто на базу приезжал заместитель генерального директора ЛОМО Евгений Вершинский, он курировал команду. Евгений Альфонсович направлялся к тренерам, а его шофер сразу же шел к бильярдному столу, просто больным был до этой игры. Он все время ходил в белой рубашке, вел себя несколько высокомерно. И вот однажды, пока он в очередной раз катал шары, мы с Садыриным отогнали его черный «москвич» за поле и поставили между двух березок так, что ни вперед не тронуться, ни назад. Вершинский освободился поздно – около 11 часов вечера, а уехать не может: где машина? Шофер бросился искать, нашел по следам. Как, бедный, мучился: и поддомкрачивал ее, и пытался подвинуть. Когда справился, рубашка у него была уже не белой, а красной, поскольку комаров там летало – буквально туча. Но больше без присмотра он автомобиль не оставлял.
Шуток, действительно, можно вспомнить очень много, поскольку развлечений на базе в то время практически не было. Вечером все собирались в общей комнате, смотрели передачи по маленькому черно-белому телевизору. Иногда нам привозили кинофильмы. Так что ребята с чувством юмора были просто необходимы, чтобы поддерживать хороший микроклимат.
Зачислили меня в «Зенит» в начале августа 1970-го, а футболистом основного состава я почувствовал себя только в 1974-м.
Евгений Горянский в окружении игроков
